Page 366 - Тихий Дон

В день начала работ Малого круга в Новочеркасск с румынского фронта походным
порядком пришел 6-й Донской казачий генерала Краснощекова полк, под командой
войскового старшины Тацина. Полк от самого Екатеринослава шел с боями, прорывая
большевистское кольцо. Его трепали под Пятихаткой, Межевой, Матвеевым Курганом и во
многих местах, но, несмотря на это, он прибыл почти в полном составе, при всех офицерах.
Полку была устроена торжественная встреча. После молебствия на Соборной площади
Назаров благодарил казаков за то, что сохранили дисциплину, блестящий порядок и с
оружием пришли на защиту Дона.
Вскоре полк был отправлен на фронт, под станцию Сулин, а через два дня пришли в
Новочеркасск черные вести: полк под влиянием большевистской агитации самовольно ушел
с позиций и отказался защищать войсковое правительство.
Работа Круга шла вяло. Предрешенность исхода борьбы с большевиками чувствовалась
всеми. Во время заседаний Назаров — этот энергичный, кипучий генерал — сидел, опершись
на руку, закрыв ладонью лоб, словно мучительно о чем-то думая.
Рушились трухой последние надежды. Красная гвардия подступила к Новочеркасску и
Ростову. Уже погромыхивало под Тихорецкой. Слухи шли, что движется из Царицына к
Ростову красный командир хорунжий Автономов.
Ленин приказал Южному фронту 23 февраля 55 взять Ростов.
Утром двадцать второго в Ростов вошел отряд капитана Чернова, теснимый Сиверсом и
с тыла обстреливаемый казаками Гниловской станицы.
Крохотная оставалась перемычка, и Корнилов, понявший, что оставаться в Ростове
небезопасно, отдал приказ об уходе на станицу Ольгинскую. Весь день по вокзалу и
офицерским патрулям постреливали с Темерника рабочие. Перед вечером из Ростова
выступила густая колонна корниловских войск. Она протянулась через Дон жирной черной
гадюкой — извиваясь, поползла на Аксай. По обрыхлевшему мокрому снегу грузно шли
куценькие роты. Мелькали гимназические шинели со светлыми пуговицами, зеленоватые —
реалистов, но в массе преобладали солдатско-офицерские. Взводы вели полковники и
капитаны. В рядах были юнкера и офицеры, начиная с прапорщиков, кончая полковниками.
За многочисленными подводами обоза шли беженцы — пожилые, солидные люди, в
городских пальто, в калошах. Женщины семенили около подвод, застревая в глубоком снегу,
вихляясь на высоких каблуках.
В одной из рот Корниловского полка шел есаул Евгений Листницкий. В ряду с ним —
подтянутый строевой офицер, штабс-капитан Старобельский, поручик Суворовского
Фанагорийского гренадерского полка Бочагов и подполковник Ловичев — престарелый,
беззубый, боевой офицер, весь, как матерый лисовин, покрытый рыжей проседью.
Накапливались сумерки. Морозило. От устья Дона, солоноватый и влажный, подпирал
ветер. Листницкий привычно, не теряя ноги, месил растолченный снег, вглядывался в лица
обгонявших роту людей. Сбоку от дороги прошли командир Корниловского полка капитан
Неженцев и бывший командир Преображенского гвардейского полка полковник Кутепов, в
распахнутой шинели и сбитой на крутой затылок фуражке.
— Господин командир! — окликнул Неженцева подполковник Ловичев, ловко
перехватывая винтовку.
Кутепов повернул широколобое, бычье лицо с широко посаженными черными глазами
и подстриженной лопатистой бородкой; из-за его плеча выглянул на окрик Неженцев.
— Прикажите первой роте прибавить шаг! Ведь этак и замерзнуть не мудрено. Мы
промочили ноги, а такой шаг на походе…
— Безобразие! — затрубил горластый и шумоватый Старобельский.
Неженцев, не отвечая, прошел мимо. Он о чем-то спорил с Кутеповым. Немного спустя
опередил их Алексеев. Кучер гнал сытых вороных, с подвязанными хвостами лошадей;

55 здесь и далее даты — по новому стилю