Page 564 - Тихий Дон

— Вот и я говорю. А через чего воюете? Сами не разумеете! По божьему указанию все
вершится. Мирон наш через чего смерть принял? Через то, что супротив бога шел, народ
бунтовал супротив власти. А всякая власть — от бога. Хучь она и анчихристова, а все одно
богом данная. Я ему ишо тогда говорил: «Мирон! Ты казаков не бунтуй, не подговаривай
супротив власти, не пихай на грех!» А он — мне: «Нет, батя, не потерплю! Надо восставать,
этую власть изнистожить, она нас по миру пущает. Жили людьми, а исделаемся старцами»
71 . Вот и не потерпел. Поднявший меч бранный от меча да погибнет. Истинно. Люди

брешут, будто ты, Гришка, в генеральском чине ходишь, дивизией командуешь. Верно ай
нет?
— Верно.
— Командуешь?
— Ну, командую.
— А еполеты твои где?
— Мы их отменили.
— Эх, чумовые! Отменили! Да ишо какой из тебя генерал-то? Горе! Раньше были
генералы — на него ажник радостно глядеть: сытые, пузатые, важные! А то ты зараз… Так,
тьфу — и больше ничего! Шинелка одна на тебе мазаная, в грязи, ни висячей еполеты нету,
ни белых шнуров на грудях. Одних вшей небось полны швы.
Григорий захохотал. Но дед Гришака с горячностью продолжал:
— Ты не смеись, поганец! Людей на смерть водишь, супротив власти поднял. Грех
великий примаешь, а зубы тут нечего скалить! Ась?.. Ну вот то-то и оно. Все одно вас
изнистожут, а заодно и нас. Бог — он вам свою стезю укажет. Это не про наши смутные
времена Библия гласит? А ну, слухай, зараз прочту тебе от Еремии-пророка сказание…
Старик желтым пальцем перелистал желтые страницы Библии; замедленно, отделяя
слог от слога, стал читать:
— «Возвестите во языцех и слышано сотворите, воздвигните знамение, возопийте и не
скрывайте, рцыте: пленен бысть Вавилон, посрамися Вил, победися Меродах, посрамишася
изваяния его, сокрушишася кумиры их. Яко прииде нань язык от севера, той положит землю
его в запустение и не будет живяй в ней от человека даже и до скота: подвигнушася
отидоша…» Уразумел, Гришака? С северу придут и вязы вам, вавилонщикам,
посворачивают. И дале слухай: «В тыя дни в то время, глаголет господь, приидут сынове
израилевы тии и сынове иудины, вкупе ходяще и плачуще, пойдут и господа бога своего
взыщут. Овцы погибшие быше людие мои, пастыри их совратиша их, и сотвориша
сокрытися по горам: с горы на холм ходиша».
— Это к чему же? Как понять? — спросил Григорий, плохо понимавший
церковнославянский язык.
— К тому, поганец, что бегать вам, смутителям, по горам. Затем, что вы не пастыри
казакам, а сами хуже бестолочи-баранов, не разумеете, что творите… Слухай дале: «Забыша
ложа своего, вси обретающая их снедаху их». И это в точку! Вша вас не гложет зараз?
— От вши спасенья нету, — признался Григорий.
— Вот оно и подходит в точку. Дале: «И врази их рекоша: не пощадим их, зане
согрешиша господу. Отыдите от среды Вавилона и от земли Халдейски, изыдите и будете
яко козлища перед овцами. Яко се аз воздвигну и приведу на Вавилон собрания языков
великих от земли полунощные, и ополчатся нань: оттуда пленен будет, яко же стрела мужа
сильна, искусна, не возвратится праздна. И будет земля Халдейска в разграбление, вси
грабители ее наполнятся, глаголет господь: зане веселитеся и велеречиваете, расхищающие
наследие мое».
— Дед Григорий! Ты бы мне русским языком пересказал, а то мне непонятно, —
перебил Григорий.

71 старцы — нищие