Page 679 - Тихий Дон

Фицхелаурова. С минуту стояла тишина. Чуть скрипнула дверь. В щелку заглянул
испуганный адъютант. Дверь так же осторожно закрылась. Григорий стоял, не снимая руки с
эфеса шашки. У Копылова мелко дрожали колени, взгляд его блуждал где-то по стене.
Фицхелауров тяжело опустился на стул, старчески покряхтел, буркнул:
— Хорошенькое дело! — И уже совсем спокойно, но не Глядя на Григория: —
Садитесь. Погорячились, и хватит. Теперь извольте слушать: приказываю вам немедленно
перебросить все конные части… Да садитесь же!..
Григорий присел, рукавом вытер обильный пот, внезапно проступивший на лице.
— …Так вот, все конные части немедленно перебросьте на юго-восточный участок и
тотчас же идите в наступление. Правым флангом вы будете соприкасаться со вторым
батальоном войскового старшины Чумакова.
— Дивизию я туда не поведу, — устало проговорил Григорий и полез в карман
шаровар за платком. Кружевной Натальиной утиркой еще раз вытер пот со лба, повторил: —
Дивизию туда не поведу.
— Это почему?
— Перегруппировка займет много времени…
— Это вас не касается. За исход операции отвечаю я.
— Нет, касается, и отвечаете не только вы…
— Вы отказываетесь выполнить мое приказание? — с видимым усилием сдерживая
себя, хрипло спросил Фицхелауров.
— Да.
— В таком случае потрудитесь сейчас же сдать командование дивизией! Теперь мне
понятно, почему не был выполнен мой вчерашний приказ…
— Это уж как вам угодно, только дивизию я не сдам.
— Как прикажете вас понимать?
— А так, как я сказал. — Григорий чуть заметно улыбнулся.
— Я вас отстраняю от командования! — Фицхелауров повысил голос, и тотчас же
Григорий встал.
— Я вам не подчиняюсь, ваше превосходительство!
— А вы вообще-то кому-нибудь подчиняетесь?
— Да, командующему повстанческими силами Кудинову подчиняюсь. А от вас мне все
это даже удивительно слухать… Пока мы с вами на равных правах. Вы командуете дивизией,
и я тоже. И пока вы на меня не шумите… Вот как только переведут меня в сотенные
командиры, тогда — пожалуйста. Но драться… — Григорий поднял грязный указательный
палец и, одновременно и улыбаясь, и бешено сверкая глазами, закончил: — …драться и
тогда не дам!
Фицхелауров встал, поправил душивший его воротник, с полупоклоном сказал:
— Нам больше не о чем разговаривать. Действуйте как хотите. О вашем поведении я
немедленно сообщу в штаб армии, и, смею вас уверить, результаты не замедлят сказаться.
Военно-полевой суд у нас пока действует безотказно.
Григорий, не обращая внимания на отчаянные взгляды Копылова, нахлобучил
фуражку, пошел к дверям, На пороге он остановился, сказал:
— Вы сообчайте, куда следует, но меня не пужайте, я не из полохливых… И пока не
трожьте меня. — Подумал и добавил: — А то боюсь, как бы вас мои казаки не потрепали…
— Пинком отворил дверь, гремя шашкой, размашисто зашагал в сенцы.
На крыльце его догнал взволнованный Копылов.
— Ты с ума сошел, Пантелеевич! — шепнул он, в отчаянии сжимая руки.
— Коней! — зычно крикнул Григорий, комкая в руках плеть.
Прохор подлетел к крыльцу чертом.
Выехав за ворота, Григорий оглянулся: трое ординарцев, суетясь, помогали генералу
Фицхелаурову взобраться на высоченного, подседланного нарядным седлом коня…
С полверсты скакали молча. Копылов молчал, понимая, что Григорий не расположен к