Page 705 - Тихий Дон

расформировании повстанческой армии, без обиняков сказал:
— Ведя партизанскую войну с красными, вы успешно командовали дивизией, теперь
же мы не можем доверить вам не только дивизии, но и полка. У вас нет военного
образования, и в условиях широкого фронта, при современных методах ведения боя, вы не
сможете командовать крупной войсковой единицей. Вы согласны с этим?
— Да, — ответил Григорий. — Я сам хотел отказаться от командования дивизией.
— Очень хорошо, что вы не переоцениваете ваших возможностей. У нынешних
молодых офицеров это качество встречается весьма редко. Так вот: приказом командующего
фронтом вы назначаетесь командиром четвертой сотни Девятнадцатого полка. Полк сейчас
на марше, верстах в двадцати отсюда, где-то около хутора Вязникова. Поезжайте сегодня же,
в крайнем случае — завтра. Вы как будто что-то имеете сказать?
— Я хотел бы, чтобы меня отчислили в хозяйственную часть.
— Это невозможно. Вы будете необходимы на фронте.
— Я за две войны четырнадцать раз ранен и контужен.
— Это не имеет значения. Вы молоды, выглядите прекрасно и еще можете сражаться.
Что касается ранений, то кто из офицеров их не имеет? Можете идти. Всего наилучшего!
Вероятно, для того чтобы предупредить недовольство, которое неизбежно должно было
возникнуть среди верхнедонцев при расформировании повстанческой армии, многим
рядовым казакам, отличившимся во время восстания, тотчас же после взятия
Усть-Медведицкой нашили на погоны лычки, почти все вахмистры были произведены в
подхорунжий, а офицеры — участники восстания — получили повышение в чинах и
награды.
Не был обойден и Григорий: его произвели в сотники, в приказе по армии отметили его
выдающиеся заслуги по борьбе с красными и объявили благодарность.
Расформирование произвели в несколько дней. Безграмотных командиров дивизий и
полков заменили генералы и полковники, командирами сотен назначили опытных офицеров;
целиком был заменен командный состав батарей и штабов, а рядовые казаки пошли на
пополнение номерных полков Донской армии, потрепанных в боях на Донце.
Григорий перед вечером собрал казаков, объявил о расформировании дивизии,
прощаясь, сказал:
— Не поминайте лихом, станишники! Послужили вместе, неволя заставила, а с
нынешнего дня будем трепать кручину наврозь. Самое главное — головы берегите, чтобы
красные вам их не подырявили. У нас они, головы, хотя и дурные, но зря подставлять их под
пули не надо. Ими ишо прийдется думать, крепко думать, как дальше быть…
Казаки подавленно молчали, потом загомонили все сразу, разноголосо и глухо:
— Опять старинка зачинается?
— Куда же нас теперича?
— Силуют народ как хотят, сволочи!
— Не желаем расформировываться! Что это за новые порядки?!
— Ну, ребята, объединились на свою шею!..
— Сызнова их благородия заламывать нас зачинают!
— Зараз держися! Суставчики зачнут выпрямлять вовсю…
Григорий выждал тишины, сказал:
— Занапрасну глотки дерете. Кончилась легкая пора, когда можно было обсуждать
приказы и супротивничать начальникам. Расходись по квартирам да языками поменьше
орудуйте, а то по нынешним временам они не до Киева доводят, а аккурат до полевых судов
да до штрафных сотен.
Казаки подходили взводами, прощались с Григорием за руку, говорили:
— Прощай, Пантелевич! Ты нас тоже недобрым словом не поминай.
— Нам с чужими тоже, ох, нелегко будет службицу ломать!
— Зря ты нас в трату дал. Не соглашался бы сдавать дивизию!
— Жалкуем об тебе, Мелехов. Чужие командиры, они, может, и образованнее тебя, да