Page 33 - Здравствуй грусть

Глава четвертая
Отец не выказал ничего, кроме удивления. Горничная рассказала ему, что Эльза
приходила за своим чемоданом и тут же ушла. Уж не знаю, почему она умолчала о
нашей с ней встрече. Это была деревенская женщина, настроенная весьма
романтически, наши взаимоотношения должны были рисоваться ей в до-вольно
соблазнительном свете. Тем более что именно ей пришлось переносить вещи из комнаты
в комнату.

Итак, отец и Анна, терзаясь угрызениями совести, проявляли ко мне внимание и
доброту, которые сперва невыносимо тяготили меня, но вскоре начали нравиться. По
правде говоря, хоть это и было делом моих рук, мне вовсе не доставляло удовольствия на
каждом шагу встречать Сирила в обнимку с Эльзой, всем своим видом показывающих,
что они вполне довольны друг другом. Плавать на лодке я больше не могла, но зато я
могла видеть, что там сидит Эльза и ветер треплет ее волосы, как прежде мои. Мне не
стоило никакого труда принимать замкнутый вид и держаться с напускным
безразличием, когда мы сталкивались с ними. А сталкивались мы с ними повсюду: в
сосновой роще, в поселке, на до-роге. Анна смотрела на меня, заводила разговор о чем-
нибудь постороннем и, чтобы ободрить меня, клала руку мне на плечо. Кажется, я
назвала ее доброй? Быть может, ее доброта была утонченной формой ума, а то и просто
равнодушия — не знаю, но она всегда находила единственно верное слово, движение, и,
если бы я взаправду страдала, лучшей поддержки я не могла бы и желать.

Итак, я без особой тревоги предоставляла событиям идти своим чередом, потому что,
как я уже сказала, отец не проявлял никаких признаков ревности. Это убеждало меня в
том, что он привязан к Анне, но отчасти задевало, доказывая тщету моих построений.
Однажды мы с ним шли вдвоем на почту и встретили Эльзу; она сделала вид, будто не
заметила нас. Отец оглянулся на нее, как на незнакомку, и присвистнул.

— Погляди — правда, Эльза неслыханно похорошела!
— Счастлива в любви, — сказала я. Он бросил на меня удивленный взгляд.

— Ты, по-моему, относишься к этому легче, чем…
— Что поделаешь, — сказала я. — Они ровесники, как видно, это перст судьбы.

— Если бы не Анна, перст судьбы был бы тут ни при чем… — Он был в бешенстве. — Уж
не думаешь ли ты, что какой-то мальчишка может отбить у меня женщину против моей
воли.
— И все-таки возраст играет роль, — серьезно сказала я. Он пожал плечами. Домой он
вернулся хмурый: очевидно, размышлял о том, что и в самом деле Эльза молода и Сирил
тоже, а он, женясь на женщине своих лет, перестанет принадлежать к той категории
мужчин без возраста, к какой относился до сих пор. Меня охватило чувство невольного
торжества. Но потом я увидела морщинки в уголках Анниных глаз, едва заметную
складку у рта и устыдилась. Но было так приятно подчиняться своим порывам, а потом
раскаиваться в них…

Прошла неделя. Сирил и Эльза, не зная, как обстоят дела, наверное, каждый день ждали
меня. Но я не решалась пойти к ним, они подстрекнули бы меня к новым выдумкам, а
мне этого не хотелось. К тому же каждый день после полудня я уединялась в своей
комнате якобы для занятий. На самом деле я бездельничала: я набрела на книгу Йоги и
усердно ее изучала, изредка содрогаясь от безудержного, но беззвучного хохота — я
боялась, как бы меня не услышала Анна. Ведь я говорила ей, что работаю не разгибая
спины, я разыгрывала перед ней разочарованную в любви девушку, которая черпает
утешение в надежде написать когда-нибудь настоящий ученый труд. Мне казалось, что
это внушает ей уважение, и я дошла до того, что несколько раз за обедом цитировала
Канта, чем явно приводила в отчаяние отца.

Однажды днем, завернувшись в купальные полотенца, чтобы больше походить на
индийцев, я поставила правую ступню на левое бедро и стала пристально созерцать себя
в зеркале — не из желания полюбоваться собой, а в надежде достичь состояния
нирваны, — когда вдруг в дверь постучали. Я решила, что это горничная и, так как она