Page 5 - Здравствуй грусть

Глава вторая
Анна должна была приехать только через неделю. Я пользовалась последними днями
настоящих каникул. Виллу мы сняли на два месяца, но я понимала, что с приездом Анны
привольному житью придет конец. Присутствие Анны придавало вещам определенность,
а словам смысл, которые мы с отцом склонны были не замечать. Она придерживалась
строгих норм хорошего вкуса и деликатности, и это нельзя было не почувствовать в том,
как она внезапно замыкалась в себе, в ее оскорбленном молчании, в манере выражаться.
Это и подстегивало меня и утомляло, а в конечном счете унижало — ведь я чувствовала,
что она права. В день ее приезда было решено, что отец с Эльзой поедут ее встречать на
станцию Фрежюс. Я наотрез отказалась участвовать в этой затее. С горя отец оборвал в
саду все гладиолусы, чтобы преподнести Анне букет, когда она сойдет с поезда. Я дала
ему только один совет — не вручать цветы через Эльзу. В три часа, когда они уехали, я
спустилась на пляж. Стояла изнурительная жара. Я растянулась на песке, задремала —
меня разбудил голос Сирила. Я открыла глаза — небо было белое, в знойной дымке. Я не
ответила Сирилу: мне не хотелось разговаривать с ним, да и вообще ни с кем.
Раскаленное лето навалилось на меня, пригвоздило меня к пляжу: руки словно налились
свинцом, во рту пересохло.
— Вы что, умерли? — спросил Сирил. — Издали вас можно принять за обломок
крушения… Я улыбнулась. Он сел рядом со мной, случайно коснувшись рукой моего
плеча, и мое сердце стремительно и глухо заколотилось. За последнюю неделю,
благодаря моим блистательным навигационным маневрам, мы десятки раз оказывались
за бортом в обнимку друг с другом, и я не чувствовала при этом ни малейшего волнения.
Но сегодня жара, полудрема, неловкое прикосновение сделали свое дело, и что-то
сладко оборвалось во мне. Я повернулась к Сирилу. Он смотрел на меня. Я уже немного
узнала его: он был сдержан и более целомудрен, чем обычно бывают в его возрасте. Наш
образ жизни и наша необычная семейная троица его шокировали. Он был слишком добр,
а может, слишком робок, чтобы высказать мне свое мнение напрямик, но я угадывала
его по косым, неодобрительным взглядам, какие Сирил бросал на отца. Ему было бы
приятнее, если бы меня это смущало. Но этого не было, и смущал меня в данную минуту
только взгляд Сирила и толчки моего собственного сердца. Он наклонился ко мне. Мне
вспомнились последние дни минувшей недели, мое доверие к нему, безмятежный покой,
который я испытывала в его присутствии, и я пожалела о том, что ко мне приближается
этот большой рот с крупными губами.
— Сирил, — сказала я, — нам было так хорошо… Он осторожно поцеловал меня. Я
посмотрела на небо, потом больше уже ничего не видела, кроме огненных вспышек в
зажмуренных глазах. Жара, дурман, вкус первых поцелуев, вздохи растянулись в долгие
мгновения. Автомобильный гудок вспугнул нас, точно двух воришек. Я молча покинула
Сирила и стала подниматься к дому. Меня удивило это раннее возвращение: поезд Анны
еще не должен был прийти… И однако на террасе я увидела Анну — она выходила из
своей машины.
— Да это просто замок Спящей Красавицы! — сказала она. Как вы загорели, Сесиль! Я
очень рада вас видеть.

— Я тоже, — сказала я. — Но откуда же вы, из Парижа?

— Я решила приехать на машине и теперь чувствую себя совершенно разбитой.
Я отвела Анну в приготовленную для нее комнату. Потом открыла окно в надежде
увидеть парусник Сирила, но он уже исчез. Анна села, на кровать. Под глазами у нее
пролегли легкие тени.
— Вилла прелестна, — сказала она со вздохом. — А где же хозяин дома?

— Он с Эльзой поехал встречать вас на станцию. Я поставила ее чемодан на стул,
обернулась и опешила. Анна внезапно изменилась в лице, губы у нее дрожали.

— С Эльзой Макенбур? Он привез сюда Эльзу Макенбур? Я не нашлась, что ответить. Я
смотрела на нее в совершенной растерянности. Это лицо, всегда спокойное,
невозмутимое, вдруг так обнажило себя передо мной, задав мне тысячу загадок… Она
смотрела на меня невидящим взглядом сквозь образы, пробужденные в ней моими