Page 8 - Здравствуй грусть

Я не хочу, чтобы создалось впечатление, будто он афишировал
свои связи. Он просто не скрывал их от меня, вернее, не искал фальшивых и благовидных
предлогов, почему та или иная его приятельница так часто завтракает с нами или
почему она водворяется у нас в доме — к счастью, временно! Так или иначе, я не-долго
пребывала в неведении насчет того, какого рода отношения связывают его с нашими
«гостьями», а он, без сомнения, дорожил моим доверием и к тому же избавлял себя
таким образом от обременительной необходимости изощряться в выдумках. Расчет был
превосходен. Одна беда — я на некоторое время усвоила трезвый цинизм во взглядах на
любовь, что, принимая во внимание мой возраст и жизненный опыт, выглядело скорее
смешным, чем страшным. Я охотно повторяла парадоксы, вроде фразы Оскара Уайльда:
«Грех — это единственный яркий мазок, сохранившийся на полотне современной
жизни». Я уверовала в эти слова, думаю, куда более безоговорочно, чем если бы
применяла их на практике. Я считала, что моя жизнь должна строиться на этом девизе,
вдохновляться им, рождаться из него как некий штамп наизнанку. Я не хотела
принимать в расчет пустоты существования, его переменчивость, повседневные добрые
чувства. В идеале я рисовала себе жизнь как сплошную цепь низостей и подлостей.