Page 103 - Золотой телёнок

— И Полыхаев сидит с ним уже три часа?
— Факт, не имеющий прецедента, — повторила Серна Михайловна.

— Где же выход из этого исхода? — взволновался Бомзе. Мне срочно нужна резолюция
Полыхаева. У меня подробный доклад о неприспособленности бывшего помещения
“Жесть и бекон” к условиям работы “Геркулеса”. Я не могу без резолюции.
Серну Михайловну со всех сторон осадили сотрудники. Все они держали в руках
большие и малые бумаги. Прождав еще час, в продолжение которого гул за дверью не
затихал, Серна Михайловна уселась за свой стол и кротко сказала:
— Хорошо, товарищи. Подходите с вашими бумагами.

Она извлекла из шкафа длинную деревянную стоечку, на которой покачивалось
тридцать шесть штемпелей с толстенькими лаковыми головками, и, проворно вынимая
из гнезд нужные печати, принялась оттискивать их на бумагах, не терпящих
отлагательства.

Начальник “Геркулеса” давно уже не подписывал бумаг собственноручно. В случае
надобности он вынимал из жилетного кармана печатку и, любовно дохнув на нее,
оттискивал против титула сиреневое факсимиле. Этот трудовой процесс очень ему
нравился и даже натолкнул на мысль, что некоторые наиболее употребительные
резолюции не худо бы тоже перевести на резину.

Так появились на свет первые каучуковые изречения:
“Не возражаю. Полыхаев”. “Согласен. Полыхаев”. “Прекрасная мысль. Полыхаев”.
“Провести в жизнь. Полыхаев”.

Проверив новое приспособление на практике, начальник “Геркулеса” пришел к выводу,
что оно значительно упрощает его труд и нуждается в дальнейшем поощрении и
развитии. Вскоре была пущена в работу новая партия резины. На этот раз резолюции
были многословнее:
“Объявить выговор в приказе. Полыхаев”. “Поставить на вид. Полыхаев”.

“Бросить на периферию. Полыхаев”. “Уволить без выходного пособия. Полыхаев”.

Борьба, которую начальник “Геркулеса” вел с коммунотделом из-за помещения,
вдохновила его на новые стандартные тексты:

“Я коммунотделу не подчинен. Полыхаев”. “Что они там, с ума посходили? Полыхаев”.
“Не мешайте работать. Полыхаев”. “Я вам не ночной сторож. Полыхаев”. “Гостиница
принадлежит нам-и точка. Полыхаев”. “Знаю я ваши штучки. Полыхаев”. “И кроватей не
дам и умывальников. Полыхаев”.
Эта серия была заказана в трех комплектах. Борьба предвиделась длительная, и
проницательный начальник не без оснований опасался, что с одним комплектом он не
обернется.
Затем был заказан набор резолюций для внутригеркулесовских нужд.

“Спросите у Серны Михайловны. Полыхаев”. “Не морочьте мне голову. Полыхаев”.
“Тише едешь — дальше будешь. Полыхаев”. “А ну вас всех! Полыхаев”.

Творческая мысль начальника не ограничилась, конечно, исключительно
административной стороной дела. Как человек широких взглядов, он не мог обойти
вопросов текущей политики. И он заказал прекрасный универсальный штамп, над
текстом которого трудился несколько дней. Это была дивная резиновая мысль, которую
Полыхаев мог приспособить к любому случаю жизни. Помимо того, что она давала
возможность немедленно откликаться на события, она также освобождала его от
необходимости каждый раз мучительно думать. Штамп был построен так удобно, что
достаточно было лишь заполнить оставленный в нем промежуток, чтобы получилась
злободневная резолюция: