Page 52 - Золотой телёнок

Иванович, подымаясь во весь рост. — У меня… мне…
Больше он ничего не сказал. Он испугался. Начиналась роль миллионера, и это могло бы
кончиться только гибелью. Страх его был так велик, что он начал даже бормотать что-то
о том, что не в деньгах счастье. Но в это время за дверью послышалось чьето сопенье.
Зося выбежала в коридор. Там стоял дед в своей большой шляпе, сверкающей
соломенными кристаллами. Он не решался войти. От горя борода его разошлась, как
веник.

— Почему так скоро? — крикнула Зося. — Что случилось?
Старик возвел на нее глаза, полные слез. Испуганная Зося схватила старика за колючие
плечи и быстро потащила в комнату. Полчаса лежал Синицкий на диване и дрожал.
После долгих уговоров дед приступил к рассказу. Все было прекрасно. До самой
редакции “Молодежных ведомостей” он добрался без всяких приключений. Заведующий
отделом “Умственных упражнений” встретил ребусника чрезвычайно вежливо.
— Руку подал, Зосенька, - вздыхал старик. - Садитесь, говорит, товарищ Синицкий. И тут-
то он меня и огорошил. А ведь наш-то отдел, говорит, закрывают. Новый редактор
прибыл и заявил, что наши читатели не нуждаются в умственных упражнениях, а
нуждаются они, Зосенька, в специальном отделе шашечной игры. Что ж будет? —
спрашиваю. Да ничего, говорит заведующий, не пойдет ваш материал и только. А шараду
мою очень хвалил. Прямо, говорит, пушкинские строки, в особенности это место: “Мой
первый слог на дне морском, на дне морском второй мой слог”.
Старый ребусник долго еще содрогался на диване и жаловался на засилие советской
идеологии.

— Опять драма! - воскликнула Зося. Она нацепила шляпу и направилась к выходу.
Александр Иванович двинулся за ней, хотя понимал, что идти не следовало бы. На улице
Зося взяла Корейко под руку:
— Мы все-таки будем дружить. Правда?

— Было бы лучше, если бы вы вышли за меня замуж, -откровенно буркнул Корейко.
В раскрытых настежь буфетах искусственных минеральных вод толпились молодые люди
без шляп, в белых рубашках с закатанными выше локтя рукавами. Синие сифоны с
металлическими кранами стояли на полках. Длинные стеклянные цилиндры с сиропом
на вертящейся подставке мерцали аптекарским светом. Персы с печальными лицами
калили на жаровнях орехи, и угарный дым манил гуляющих.
— В кино хочется, - капризно сказала Зося. - Орехов хочется, сельтерской с сиропом.

Для Зоси Корейко был готов на все. Он решился бы даже слегка нарушить свою
конспирацию, потратив рублей пять на кутеж. Сейчас в кармане у него в плоской
железной коробке от папирос “Кавказ” лежало десять тысяч рублей бумажками,
достоинством по двадцать пять червонцев каждая. Но если бы даже он сошел с ума и
решился бы обнаружить хотя бы одну бумажку, ее все равно ни в одном кинематографе
нельзя было разменять.
— Зарплату задерживают, — сказал он в полном отчаянии, выплачивают крайне
неаккуратно.
В эту минуту от толпы гуляющих отделился молодой человек в прекрасных сандалиях на
босу ногу. Он салютовал Зосе поднятием руки.

— Привет, привет, — сказал он, - у меня две контрамарки в кино. Хотите? Только
моментально.

И молодой человек в замечательных сандалиях увлек Зосю под тусклую вывеску кино
“Камо грядеши”, бывш. “Кво-Вадис”.

Эту ночь конторщик-миллионер не спал дома. До самого утра он шатался по городу, тупо
рассматривал карточки голеньких младенцев в стеклянных витринах фотографов,