Page 57 - Золотой телёнок

А еще через минуту его глуховатый голос булькал на площадке лестницы:
— Ну, то есть то же самое я говорил только что товарищу Борисохлебскому. Что плакать
об индивидуальности, о личной жизни, когда на наших глазах растут зерновые фабрики,
Магнитогорски, всякие комбайны, бетономешалки, когда коллектив…

В течение перерыва Бомзе, любивший духовное общение, успел покалякать с десятком
сослуживцев. Сюжет каждой беседы можно было определить по выражению его лица, на
котором горечь по поводу зажима индивидуальности быстро переходила в светлую
улыбку энтузиаста. Но каковы бы ни были чувства, обуревавшие Бомзе, лицо его не
покидало выражение врожденного благородства. И все, начиная с выдержанных
товарищей из месткома и кончая политически незрелым Кукушкиндом, считали Бомзе
честным и, главное, принципиальным человеком. Впрочем, он и сам был такого же
мнения о себе.

Новый звонок, извещавший о конце аврала, вернул служащих в номера. Работа
возобновилась.

Собственно говоря, слова “работа возобновилась” не имели отношения к прямой
деятельности “Геркулеса”, заключавшейся по уставу в различных торговых операциях в
области лесо— и пиломатериалов. Последний год геркулесовцы, отбросив всякую мысль
о скучных бревнах, диктовых листах, экспортных кедрах и прочих неинтересных вещах,
предались увлекательнейшему занятию: они боролись за помещение, за любимую свою
гостиницу.
Все началось с маленькой бумажки, которую принес в брезентовой разносной книге
ленивый скороход из коммунотдела.

“С получением сего, — значилось в бумажке, - предлагается вам в недельный срок
освободить помещение бывш. гостиницы “Каир” и передать со всем бывш. гостиничным
инвентарем в ведение гостиничного треста. Вам предоставляется помещение бывш. акц.
о-ва “Жесть и бекон”. Основание: постановление Горсовета от 12/1929 г. “
Вечером эту бумажку положили на стол перед лицом товарища Полыхаева, сидевшего в
электрической тени пальм и сикомор.
— Как! — нервно вскричал начальник “Геркулеса”. — Они пишут мне “предлагается”!
Мне, подчиненному непосредственно центру! Да что они, с ума там посходили? А?
— Они бы еще написали “предписывается”, — поддала жару Серна Михайловна. —
Мужланы!
— Это просто анекдот, — сказал Полыхаев, мрачно улыбаясь.

Немедленно же бил продиктован ответ самого решительного характера. Начальник
“Геркулеса” наотрез отказывался очистить помещение.

— Будут знать в другой раз, что я им не ночной сторож и никаких “предлагается” мне
писать нельзя, - бормотал товарищ Полыхаев, вынув из кармана резиновую печатку со
своим факсимиле и в волнении оттиснув подпись вверх ногами.

И снова ленивый скороход, на этот раз геркулесовский, потащился по солнечным
улицам, останавливаясь у квасных будок, вмешиваясь во все уличные скандалы и
отчаянно размахивая разносной книгой.
Целую неделю после этого геркулесовцы обсуждали создавшееся положение. Служащие
сходились на том, что Полыхаев не потерпит такого подрыва своего авторитета.

— Вы еще не знаете нашего Полыхаева, — говорили молодцы из финсчета. — Он мытый-
перемытый. Его на голое постановление не возьмешь.

Вскоре после этого товарищ Бомзе вышел из кабинета начальника, держа в руках
списочек избранных сотрудников. Он шагал из отдела в отдел, наклонялся над
указанной в списке особой и таинственно шептал:
— Маленькая вечериночка. По три рубля с души. Проводы Полыхаева.