Page 62 - Золотой телёнок

Все заволокло синим дымом, автобус покатил дальше, и, когда бензиновая завеса
разодралась, Балаганов увидел, что Паниковский окружен небольшой толпой граждан.
Вокруг мнимого слепого началась какаято возня. Балаганов подбежал поближе. По лицу
Паниковского бродила безобразная улыбка. Он был странно безучастен ко всему
происходящему, хотя одно ухо его было таким рубиновым, что, вероятно, светилось бы в
темноте и при его свете можно было бы даже проявлять фотографические пластинки.
Расталкивая сбегавшихся отовсюду граждан, Балаганов бросился в гостиницу
“Карлсбад”.
Великий комбинатор сидел за бамбуковым столиком и писал.

— Паниковского бьют! - закричал Балаганов, картинно появляясь в дверях.
— Уже? — деловито спросил Бендер. — Что-то очень быстро.

— Паниковского бьют! — с отчаянием повторил рыжий Шура. — Возле “Геркулеса”.
— Чего вы орете, как белый медведь в теплую погоду? строго сказал Остап. - Давно
бьют?
— Минут пять.

— Так бы сразу и сказали. Вот вздорный старик! Ну, пойдем полюбуемся. По дороге
расскажете.
Когда великий комбинатор прибыл к месту происшествия, Корейко уже не было, но
вокруг Паниковского колыхалась великая толпа, перегородившая улицу. Автомобили
нетерпеливо крякали, упершись в людской массив. Из окон амбулатории смотрели
санитарки в белых халатах. Бегали собаки с выгнутыми сабельными хвостами. В
городском саду перестал бить фонтан. Решительно вздохнув, Бендер втиснулся в толпу.
— Пардон, - говорил он, - еще пардон! Простите, мадам, это не вы потеряли на углу
талон на повидло? Скорей бегите, он еще там лежит. Пропустите экспертов, вы,
мужчины! Пусти, тебе говорят, лишенец!

Применяя таким образом политику кнута и пряника, Остап пробрался к центру, где
томился Паниковский. К этому времени при свете другого уха нарушителя конвенции
тоже можно было бы производить различные фотографические работы. Увидев
командора, Паниковский жалобно понурился.
— Вот этот? — сухо спросил Остап, толкая Паниковского в спину.

— Этот самый, — радостно подтвердили многочисленные правдолюбцы. — Своими
глазами видели.

Остап призвал граждан к спокойствию, вынул из кармана записную книжку и,
посмотрев на Паниковского, властно произнес:

— Попрошу свидетелей указать фамилии и адреса. Свидетели, записывайтесь!
Казалось бы, граждане, проявившие такую активность в поимке Паниковского, не
замедлят уличить преступника своими показаниями. На самом же деле при слове
“свидетели” все правдолюбцы поскучнели, глупо засуетились и стали пятиться. В толпе
образовались промоины и воронки. Она разваливалась на глазах.

— Где же свидетели? — повторил Остап. Началась паника. Работая локтями, свидетели
выбирались прочь, и в минуту улица приняла свой обычный вид. Автомобили сорвались с
места, окна амбулатории захлопнулись, собаки принялись внимательно осматривать
основания тротуарных тумб, и в городском саду с нарзанным визгом снова поднялась
струя фонтана.

Убедившись, что улица очищена и что Паниковскому уже не грозит опасность, великий
комбинатор ворчливо сказал:

— Бездарный старик! Неталантливый сумасшедший! Еще один великий слепой