Page 7 - Золотой телёнок

— Таковы суровые законы жизни. Или, короче выражаясь, жизнь диктует нам свои
суровые законы. Вы зачем полезли в кабинет? Разве вы не видели, что председатель не
один?
— Я думал…

— Ах, вы думали? Вы, значит, иногда думаете? Вы мыслитель. Как ваша фамилия,
мыслитель? Спиноза? Жан Жак Руссо? Марк Аврелий?
Рыжеволосый молчал, подавленный справедливым обвинением.

— Ну, я вас прощаю. Живите. А теперь давайте познакомимся. Как-никак-мы братья, а
родство обязывает. Меня зовут Остап Бендер. Разрешите также узнать вашу первую
фамилию.
— Балаганов, — представился рыжеволосый, — Шура Балаганов.

— О профессии не спрашиваю, - учтиво сказал Бендер, — но догадываюсь. Вероятно, что-
нибудь интеллектуальное? Судимостей за этот год много?

— Две, — свободно ответил Балаганов.
— Вот это нехорошо. Почему вы продаете свою бессмертную душу? Человек не должен
судиться. Это пошлое занятие. Я имею в виду кражи. Не говоря уже о том, что воровать
грешно, — мама наверно познакомила вас в детстве с такой доктриной, — это к тому же
бесцельная трата сил и энергии.

Остап долго еще развивал бы свои взгляды на жизнь, если бы его не перебил Балаганов.
— Смотрите, — сказал он, указывая на зеленые глубины Бульвара Молодых Дарований.
— Видите, вон идет человек в соломенной шляпе?
— Вижу, - высокомерно сказал Остап. - Ну и что же? Это губернатор острова Борнео?

— Это Паниковский, - сказал Шура. - Сын лейтенанта Шмидта.
По аллее, в тени августейших лип, склонясь немного набок, двигался немолодой уже
гражданин. Твердая соломенная шляпа с рубчатыми краями боком сидела на его голове.
Брюки были настолько коротки, что обнажали белые завязки кальсон. Под усами
гражданина, подобно огоньку папиросы, пылал золотой зуб.

— Как, еще один сын? - сказал Остап. — Это становится забавным.
Паниковский подошел к зданию исполкома, задумчиво описал у входа восьмерку, взялся
за поля шляпы обеими руками и правильно установил ее на голове, обдернул пиджак и,
тяжело вздохнув, двинулся внутрь.

— У лейтенанта было три сына, - заметил Бендер, — два умных, а третий дурак. Его
нужно предостеречь.

— Не надо, - сказал Балаганов, — пусть знает в другой раз, как нарушать конвенцию.
— Что это за конвенция такая?

— Подождите, потом скажу. Вошел, вошел!
— Я человек завистливый, - сознался Бендер, - но тут завидовать нечему. Вы никогда не
видели боя быков? Пойдем посмотрим.

Сдружившиеся дети лейтенанта Шмидта вышли из-за угла и подступили к окну
председательского кабинета.

За туманным, немытым стеклом сидел председатель. Он быстро писал. Как у всех
пишущих, лицо у него. было скорбное. Вдруг он поднял голову. Дверь распахнулась, и в
комнату проник Паниковский. Прижимая шляпу к сальному пиджаку, он остановился
около стола и долго шевелил толстыми губами. После этого председатель подскочил на
стуле и широко раскрыл рот. Друзья услышали протяжный крик.