Page 51 - Зона

Лагерный монолог – увлекательное словесное приключение. Это – некая драма с
интригующей

завязкой, увлекательной кульминацией и бурным финалом. Либо оратория – с
многозначительными паузами, внезапными нарастаниями темпа,

богатой звуковой нюансировкой и душераздирающими голосовыми фиоритурами.
Лагерный монолог – это законченный театральный спектакль. Это – балаган, яркая,
вызывающая и свободная творческая акция.

Речь бывалого лагерника заменяет ему все привычные гражданские украшения. А
именно – прическу, заграничный костюм, ботинки, галстук и очки. Более того –
деньги, положение в обществе, награды и регалии.
Хорошо поставленная речь часто бывает единственным оружием лагерного
старожила. Единственным для него рычагом общественного влияния. Незыблемым и
устойчивым фундаментом его репутации.

Добротная лагерная речь вызывает уважение к мастеру. Трудовые заслуги в лагере не
котируются. Скорее – наоборот. Вольные достижения забыты. Остается – слово.

Изысканная речь является в лагере преимуществом такого же масштаба, как
физическая сила.
Хороший рассказчик на лесоповале значит гораздо больше, чем хороший писатель в
Москве.
Можно копировать Бабеля, Платонова и Зощенко. Этим не без успеха занимаются
десятки молодых писателей. Лагерную речь подделать невозможно. Поскольку
главное ее условие – органичность.
Разрешите воспроизвести не совсем цензурную запись из моего армейского блокнота.

"Прислали к нам сержанта из Москвы. Весьма интеллигентного юношу, сына
писателя. Желая показаться завзятым вохровцем, он без конца матерился.

Раз он прикрикнул на какого-то зека:

– Ты что, ебнУлся?!
(Именно так поставив ударение.)
Зек реагировал основательно:

– Гражданин сержант, вы не правы. Можно сказать – ебнулся, ебанулся и наебнулся.
А ебнУлся – такого слова в русском литературном языке, уж извините, нет…

Сержант получил урок русского языка".
Фрайер, притворяющийся вором, – смешное и неприличное зрелище. О таких говорят:
«Дешевка под законника капает».
Искусство лагерной речи опирается на давно сложившиеся традиции. Здесь
существуют нерушимые каноны, железные штампы и бесчисленные регламенты.
Плюс – необходимый творческий изыск. Это как в литературе. Подлинный художник,
опираясь на традицию, развивает черты личного своеобразия…

Как это ни удивительно, в лагерной речи очень мало бранных слов. Настоящий
уголовник

редко опускается до матерщины. Он пренебрегает нечистоплотной матерной
скороговоркой. Он дорожит своей речью и знает ей цену.

Подлинный уголовник ценит качество, а не децибеллы. Предпочитает точность –
изобилию.