Page 103 - Избранное

не широкие, узеньким, опрятные. Тут носок, тут каблук. Ну, прямо цельные сапоги. И
вообще мало ношенные. Может, только три дня царь их носил. Подметка еще не облупилась.
— Господи, — говорю, — Катерина Федоровна, да разве, говорю, раньше можно было
мечтать насчет царской обуви? Или, например, в царских сапогах по улице пройтись?
Господи, говорю, как история меняется, Катерина Федоровна!
Восемнадцать целковых отдал за них, не горюя. И, конечно, за царские сапоги эта цена
очень и очень небольшая.
Выложил восемнадцать целковых и понес эти царские сапоги домой.
Действительно, обувать их было трудно Не говоря про портянку, на простой носок и то
еле лезут. "Все-таки, — думаю, — разношу".
Три дня разнашивал. На четвертый день вдруг подметка отлипла. И не то чтобы одна
подметка, а так полностью вместе с каблуком весь нижний этаж отвалился.
Даже нога наружу вышла.
А случилось это поганое дело на улице, на бульваре Союзов, не доходя Дворца труда.
Так и попер домой на Васильевский остров без подметки.
Главное, денег было очень жалко. Все-таки восемнадцать целковых. И жаловаться
некуда. Ну, будь эти сапоги фабрики "Скороход" или какой-нибудь другой фабрики —
другой вопрос Можно было бы дело возбудить или красного директора с места погнать за
такую техническую слабость. А тут, извольте, царские сапоги.
Конечно, на другой день сходил в Музейный фонд. А там уже и торговать кончили —
закрыто.
Хотел в Эрмитаж смотаться или еще куда-нибудь, но после рукой махнул. Главное,
Катерина Федоровна меня остановила.
— Это, — говорит, — не только царский, любой королевский сапог может за столько
лет прогнить. Все-таки, как хотите, со дня революции десять лет прошло. Нитки, конечно,
сопреть могли за это время. Это понимать надо.
А действительно, братцы мои, десять лет протекло. Шутка ли! Товар и тот распадаться
начал.
И хотя Катерина Федоровна меня успокоила, но когда, между прочим, после первой
стирки у нее эти самые царские дамские сорочки полезли в разные стороны, то она очень
ужасно крыла царский режим.
А вообще, конечно, десять лет прошло, — смешно обижаться.
Время-то как быстро идет, братцы мои! Все прежнее в прах распадается.
1927

КАЧЕСТВО ПРОДУКЦИИ

У моих знакомых, у Гусевых, немец из Берлина жил. Комнату снимал. Почти два
месяца прожил.
И не какой-нибудь там чухонец или другое национальное меньшинство, а настоящий
германец из Берлина. По-русски — ни в зуб ногой. С хозяевами изъяснялся руками и
головой.
Одевался, конечно, этот немец ослепительно. Белье чистое. Штаны ровные. Ничего
лишнего. Ну, прямо гравюра.
А когда уезжал этот немец, то много чего оставил хозяевам. Цельный ворох
заграничного добра. Разные пузырьки, воротнички, коробочки. Кроме того, почти две пары
кальсон. И свитер почти не рваный. А мелочей разных и не счесть — и для мужского и для
дамского обихода.
Все это в кучку было свалено в углу, у рукомойника.
Хозяйка, мадам Гусева, дама честная, ничего про нее такого не скажешь, намекнула
немчику перед самым отъездом — дескать, битте-дритте, не впопыхах ли изволили
заграничную продукцию оставить.