Page 99 - Избранное
P. 99

Я говорю:
                     — Я верчусь от холода. Посидите-ка в одной рубахе. А я, говорю, братцы, и сам не рад.
               Что же сделать?
                     Волокут меня, конечно, в контору. Записывают все как есть.
                     После отпускают.
                     — А теперь, — говорят, — придется вам трешку по суду отдать.
                     Вот гадость-то! Прямо не угадаешь, откуда неприятности…
                     1927

                                                           ГОСТИ

                     Конечно, об чем говорить! Гость нынче пошел ненормальный. Все время приходится за
               ним следить. И чтоб пальто свое надел. И чтоб лишнюю барашковую шапку не напялил.
                     Еду-то, конечно, пущай берет. Но зачем же еду в салфетки заворачивать? Это прямо
               лишнее.  За  этим  не  последишь,  так  гости могут  в  две  вечеринки  все  имущество вместе  с
               кроватями и буфетами вывезти. Вон какие гости пошли!
                     У моих знакомых на этой почве небольшой инцидент развернулся на этих праздниках.
                     Приглашено  было  на  рождество  человек  пятнадцать  самых  разнообразных  гостей.
               Были тут и дамы и не дамы. Пьющие и выпивающие.
                     Вечеринка была пышная. На одну только жратву истрачено было около семи рублей.
               Выпивка — на паях.
                     По  два  с  полтиной  с  носу.  Дамы  бесплатно.  Хотя  это,  прямо  сказать,  глупо.  Другая
               дама налижется до того, что любому мужчине может сто очков вперед дать. Но не будем
               входить в эти подробности и расстраивать свои нервы. Это уж дело хозяйское. Им видней.
                     А хозяев было трое. Супруги Зефировы и ихний старик — женин папа Евдокимыч.
                     Его, может, специально пригласили на предмет посмотреть за гостями.
                     — Втроем-то, — говорят, — мы очень свободно за гостями доглядеть можем. Каждого
               гостя на учет возьмем.
                     Стали они глядеть.
                     Первым выбыл из строя Евдокимыч. Этот старикан, дай бог ему здоровья и счастливой
               старости, в первые же пять минут нажрался до того, что "мама" сказать не мог.
                     Сидит, глазами играет и дамам мычит определенные вещи.
                     Сам хозяин Зефиров очень от  этой папиной выпивки расстроился и огорчился и сам
               начал ходить по квартире — следить, как и чего и чтоб ничего лишнего.
                     Но часам к двенадцати от полного огорчения и сам набрался до полного безобразия. И
               заснул на видном месте — в столовой на подоконнике.
                     Впоследствии обнаружилось, что ему надуло фотографическую карточку, и три недели
               он ходил с флюсом.
                     Гости, пожрав вволю, начали играть и веселиться. Начались жмурки, горелки и игра в
               щеточку.
                     Во  время  игры  в  щеточку  открывается  дверь,  находит  мадам  Зефирова,  бледная  как
               смерть, и говорит:
                     — Это,  говорит,  ну,  чистое  безобразие!  Кто-то  сейчас  выкрутил  в  уборной
               электрическую  лампочку  в  двадцать  пять  свечей.  Это,  говорит,  прямо  гостей  в  уборную
               нельзя допущать.
                     Начался шум и треволнение. Папаша Евдокимыч, конечно, протрезвился вмиг, начал
               беспокоиться и за гостей хвататься.
                     Дамы, безусловно, визжат, не допускают себя лапать.
                     — Хватайтесь, — говорят, — за мужчин, в крайнем случае, а не за нас.
                     Мужчины говорят:
                     — Пущай тогда произведут поголовный обыск.
                     Приняли меры. Закрыли двери. Начали устраивать обыск.
   94   95   96   97   98   99   100   101   102   103   104