Page 111 - Л. Лагин - Старик Хоттабыч

– Прошу вас, синьор, не дарите нам ничего! – взмолился с ужасом в глазах Джо-
ванни. – Мы и так вам очень благодарны. Золото мы сохраним до лучших времён, а
чемоданы мы продадим сегодня же и выручим за них достаточно денег.

– Золотых денег? – спросил Хоттабыч.

– Нет, обыкновенных, бумажных.

– А как они выглядят, эти обыкновенные бумажные деньги?

Джованни показал Хоттабычу мятую бумажку достоинством в пять лир.

Старик внимательно осмотрел её и, ничего не сказав, вернул рыбаку обратно.

У берега моря наши путешественники горячо распрощались с Джованни, и он
ушёл, довольный, что избавился от тюрьмы и что так здорово досталось на орехи
негодяю следователю.

Весело посвистывая, он приблизился к месту, где сегодня утром оставил лодку
со своими товарищами, и увидел, что перед рыбаками на корме лодки лежит большая
груда бумажных денег.

Это были настоящие деньги, каждая бумажка достоинством в пять лир, и самый
привередливый чиновник из казначейства не обнаружил бы в них ничего подозри-
тельного, пока не обратил бы внимания на номера.

Все десять тысяч бумажек, неожиданно очутившихся в лодке, были за одним и
тем же номером. Это был тот самый номер, который стоял на бумажке, показанной
Джованни незадолго до этого Хоттабычу.

Распрощаемся теперь с нашими гостеприимными рыбаками, которым пятьдесят
тысяч лир пришлись очень кстати, и вернёмся к нашим друзьям, дружно шагавшим в
это время по шоссе. Хоттабыч только что закончил рассказ о том, что произошло в ка-
бинете следователя.

– Эх, – сказал Волька и в сердцах стукнул себя кулаком по коленке, – я бы этому
подлецу ещё такое бы устроил, чтобы он всю жизнь об этом помнил!

– Ты прав, как всегда, Волька ибн Алёша, – серьёзно согласился Хоттабыч, и в
ту же минуту за четыре километра от наших друзей, в известном уже нам кабинете,
произошло нечто, от чего один из жандармов, первым пришедший в себя, тут же снова
упал без памяти: следователь, только что лежавший на полу, вдруг, сильно сократив-
шись в размерах, очутился в стеклянном графине, стоявшем на его столе.

Так он и по сей день томится в стеклянном графине. Все попытки освободить
его оттуда кончаются безрезультатно, потому что графин этот вдруг стал твёрже алма-
за и разбить его никак не удаётся.