Page 138 - «Детские годы Багрова-внука»

Все были недовольны, как мне показалось; вероятно, все знали, что барыня

здорова. Мне было досадно, что мать не вышла к добрым крестьянам, и
совестно, что отец сказал неправду. Когда мы воротились, я при всех сказал
об этом матери, которая стала горячо выговаривать отцу, зачем он солгал.
Отец с досадой отвечал: «Совестно было сказать, что ты не хочешь быть их
барыней и не хочешь их видеть; в чём же они перед тобой виноваты?..»
Странно также и неприятно мне показалось, что в то время, когда отца
вводили во владение и когда крестьяне поздравляли его шумными криками:
«Здравствуй на многие лета, отец наш Алексей Степаныч!» – бабушка и
тётушка, смотревшие в растворённое окно, обнялись, заплакали навзрыд и
заголосили.
«О чём плакали бабушка и тётушка?» – спросил я, оставшись наедине
с матерью. Мать подумала и отвечала: «Они вспомнили, что целый век
были здесь полными хозяйками, что теперь настоящая хозяйка – я, чужая
им женщина, что я только не хочу принять власти, а завтра могу захотеть,
что нет на свете твоего дедушки – и оттого стало грустно им». – «А почему,
маменька, вы не вышли к нашим добрым крестьянам? Они вас так

любят». – «А потому, что бабушке и тётушке твоей стало бы ещё грустнее;
к тому же я терпеть не могу… ну, да ты ещё мал и понять меня не
можешь». Сколько я ни просил, сколько ни приставал… мать ничего более
мне не сказала. Долго мучило меня любопытство, долго ломал я голову:
чего мать терпеть не может? Неужели добрых крестьян, которые сами
говорят, что нас так любят?..
Стали приезжать к нам тётушки. Первая приехала Аксинья
Степановна; в ней я никакой перемены не заметил: она была так же к нам
ласкова и добра, как прежде. Потом приехала Александра Степановна с
мужем, и я сейчас увидел, что она стала совсем другая; она сделалась не
только ласкова и почтительна, но бросалась услуживать моей матери, точно
Параша; мать, однако, держала себя с ней совсем неласково. Наконец,
приехала и Елизавета Степановна с дочерьми. Гордая генеральша хотя не

ластилась так к моему отцу и матери, как Александра Степановна, но также
переменила своё холодное и надменное обращенье на внимательное и
учтивое. Даже двоюродные сестрицы переменились. Меньшая из них,
Катерина, была живого и весёлого нрава; она и прежде нравилась нам
больше, теперь же хотели мы подружиться с ней покороче; но,
переменившись в обращении, то есть сделавшись учтивее и приветливее,
она была с нами так скрытна и холодна, что оттолкнула нас и не дала нам
возможности полюбить её, как близкую родню. Все они гостили в Багрове
не подолгу.