Page 149 - «Детские годы Багрова-внука»

Тянулась глубокая осень, уже не сырая и дождливая, а сухая, ветреная

и морозная. Морозы без снегу доходили до двадцати градусов, грязь
превратилась в камень, по прудам ездили на лошадях. Одним словом,
стояла настоящая зима, только без санного пути, которого все ждали
нетерпеливо. Я давно уже перестал гулять и почти всё время проводил с
матерью в её новой горнице, где стояла моя кроватка, лежали мои книжки,
удочки, снятые с удилищ, и камешки. У отца не было кабинета и никакой
отдельной комнаты; в одном углу залы стояло домашнее, Акимовой работы,
ольховое бюро; отец всё сидел за ним и что-то писал. Нередко стоял перед
отцом слепой старик, поверенный Пантелей Григорьич (по прозвищу,
никогда не употребляемому, Мягков), знаменитый ходок по тяжебным
делам и знаток в законах, о чём, разумеется, я узнал после. Это был человек
гениальный в своём деле; но как мог образоваться такой человек у моего
покойного дедушки, плохо знавшего грамоте и ненавидевшего всякие
тяжбы? А вот как: Михайла Максимыч Куролесов, через год после своей
женитьбы на двоюродной сестре моего дедушки, заметил у него во дворне
круглого сироту Пантюшку, который показался ему необыкновенно

сметливым и умным; он предложил взять его к себе для обучения грамоте и
для образования из него делового человека, которого мог бы мой дедушка
употреблять, как поверенного, во всех соприкосновениях с земскими и
уездными судами: дедушка согласился. Пантюшка скоро сделался
Пантелеем и выказал такие необыкновенные способности, что Куролесов,
выпросив согласие у дедушки, послал Пантелея в Москву для полного
образованья к одному своему приятелю, обер-секретарю, великому
законоведцу и знаменитому взяточнику. Через несколько лет Пантелея уже
звали Пантелеем Григорьичем, и он получил известность в касте деловых
людей. В Москве он женился на мещанке, красавице и с хорошим
приданым, Наталье Сергеевой, которая, по любви или по уважению к
талантам Пантелея Григорьева, не побоялась выйти за крепостного
человека. В самых зрелых летах, кончив с полным торжеством какое-то

«судоговоренье» против известного тоже доки по тяжебным делам и сбив с
поля своего старого и опытного противника, Пантелей Григорьич, обедая в
этот самый день у своего доверителя, – вдруг, сидя за столом, ослеп.
Паралич поразил глазные нервы, вероятно, от усиленного чтенья
рукописных бумаг, письма и бессонницы – и ничто уже не могло возвратить
ему зрения. Он полечился в Москве с год и потом переехал с своей женой и
дочкой Настенькой в Багрово; но и слепой, он постоянно занимался
разными чужими тяжебными делами, с которыми приезжали к нему
поверенные, которые ему читались вслух и по которым он диктовал