Page 179 - «Детские годы Багрова-внука»

застрелил даже дикого гуся и принёс к отцу с большим торжеством,

рассказывая подробно, как он подкрался камышами, в воде по горло, к двум
гусям, плававшим на материке пруда, как прицелился в одного из них, и
заключил рассказ словами: «Как ударил, так и не ворохнулся!» Всякий день
также стал приносить старый грамотей Мысеич разную крупную рыбу:
щук, язей, головлей, линей и окуней. Я любил тогда рыбу больше, чем
птиц, потому что знал и любил рыбную ловлю, то есть уженье, каждого
большого линя, язя или головля воображал я на удочке, представляя себе,
как бы он стал биться и метаться и как было бы весело вытащить его на
берег.
Несмотря, однако же, на все предосторожности, я как-то простудился,
получил насморк и кашель и, к великому моему горю, должен был
оставаться заключённым в комнатах, которые казались мне самою скучною
тюрьмою, о какой я только читывал в своих книжках; а как я очень
волновался рассказами Евсеича, то ему запретили доносить мне о разных
новостях, которые весна беспрестанно приносила с собой; к тому же мать
почти не отходила от меня. Она сама была не совсем здорова. В первый

день напала на меня тоска, увеличившая моё лихорадочное состояние, но
потом я стал спокойнее и целые дни играл, а иногда читал книжку с
сестрицей, беспрестанно подбегая, хоть на минуту, к окнам, из которых
виден был весь разлив полой воды, затопившей огород и половину сада.
Можно было даже разглядеть и птицу, но мне не позволяли долго стоять у
окошка. Скорому выздоровлению моему мешала бессонница, которая, бог
знает отчего, на меня напала. Это расстраивало сон моей матери, которая
хорошо спала только с вечера. По совету тётушки, для нашего усыпления
позвали один раз ключницу Палагею, которая была великая мастерица
сказывать сказки и которую даже покойный дедушка любил слушать. Мать
и прежде знала об этом, но она не любила ни сказок, ни сказочниц и теперь
неохотно согласилась. Пришла Палагея, не молодая, но ещё белая, румяная
и дородная женщина, помолилась богу, подошла к ручке, вздохнула

несколько раз, по своей привычке всякий раз приговаривая: «Господи,
помилуй нас, грешных», – села у печки, подгорюнилась одною рукой и
начала говорить, немного нараспев: «В некиим царстве, в некиим
государстве…» Это вышла сказка под названием «Аленький цветочек» [12] .
Нужно ли говорить, что я не заснул до окончания сказки, что, напротив, я
не спал долее обыкновенного? Сказка до того возбудила мое любопытство
и воображение, до того увлекла меня, что могла бы вылечить от
сонливости, а не от бессонницы. Мать заснула сейчас; но, проснувшись
через несколько часов и узнав, что я еще не засыпал, она выслала Палагею,