Page 21 - «Детские годы Багрова-внука»

перевоза через реку и переезда. Эта первая кормёжка случилась не в поле, а

в какой-то русской деревушке, которую я очень мало помню; но зато отец
обещал мне на другой день кормёжку на реке Дёме, где хотел показать мне
какую-то рыбную ловлю, о которой я знал только по его же рассказам. Во
время отдыха в поднавесе крестьянского двора отец мой занимался
приготовлением удочек для меня и для себя. Это опять было для меня
новое удовольствие. Выдернули волос из лошадиных хвостов и принялись
сучить лёсы; я сам держал связанные волоса, а отец вил из них тоненькую
ниточку, называемую лёсою. Нам помогал Ефрем Евсеев, очень добрый и
любивший меня слуга. Он не вил, а сучил как-то на своей коленке толстые
лёсы для крупной рыбы; грузила и крючки, припасённые заранее, были
прикреплены и навязаны, и все эти принадлежности, узнанные мною в
первый раз, были намотаны на палочки, завернуты в бумажки и положены
для сохранения в мой ящик. С каким вниманием и любопытством смотрел
я на эти новые для меня предметы, как скоро понимал их назначение и как
легко и твёрдо выучивал их названия! Ночевать мы должны были в
татарской деревне, но вечер был так хорош, что матери моей захотелось

остановиться в поле; итак, у самой околицы своротили мы немного в
сторону и расположились на крутом берегу маленькой речки. Ночёвки в
поле никто не ожидал. Отец думал, что мать побоится ночной сырости; но
место было необыкновенно сухо, никаких болот, и даже лесу не находилось
поблизости, потому что начиналась уже башкирская степь; даже влажности
ночного воздуха не было слышно. Для меня опять готовилось новое
зрелище; отложили лошадей, хотели спутать и пустить в поле, но как
степные травы погорели от солнца и завяли, то послали в деревню за
свежим сеном и овсом и за всякими съестными припасами. Люди
принялись разводить огонь: один принёс сухую жердь от околицы, изрубил
её на поленья, настрогал стружек и наколол лучины для подтопки, другой
притащил целый ворох хворосту с речки, а третий, именно повар Макей,
достал кремень и огниво, вырубил огня на большой кусок труту, завернул

его в сухую куделю (ее возили нарочно с собой для таких случаев), взял в
руку и начал проворно махать взад и вперед, вниз и вверх и махал до тех
пор, пока куделя вспыхнула; тогда подложили огонь под готовый костёр
дров со стружками и лучиной – и пламя запылало. Стали накладывать
дорожный самовар; на разостланном ковре и на подушках лежала мать и
готовилась наливать чай; она чувствовала себя бодрее. Я попросил
позволения развести маленький огонёк возле того места, где мы сидели, и
когда получил позволение, то, не помня себя от радости, принялся
хлопотать об этом с помощью Ефрема, который в дороге вдруг сделался