Page 230 - «Детские годы Багрова-внука»

напугаются». Тут я точно очнулся от какого-то оцепенения и со слезами

принялся просить и молить, чтоб сегодня не ездить. В первый раз я видел,
что отец сердился на меня и говорил, что я «дрянь, трусишка!». «Ну,
посмотри на сестру, – продолжал он, – ведь тебе стыдно! Она девочка, а не
плачет и не просит, чтоб остались». Сестрица моя точно не плакала. Но
когда спросили её: «Ты не боишься? хочешь ехать?» – она отвечала, что
боится и ехать не хочет. Мать, видя, что я весь дрожу от страха, стала
уговаривать отца остаться до утра. Отец всё не соглашался. Перевозчики
молча смотрели на нас несколько времени; наконец хозяин сказал: «Али до
утра, ваше благородие? На заре беспременно ветер затихнет, и мы вас
мигом доставим. Погодка точно разыгралась, и вашу завозню больно
далеко снесёт. Вот она только что пошла на перебой, а уж таперь ниже
пристани. Версты две снесёт. Придётся им заночевать у Гусиной Луки [18] и
завтра навряд им добиться до пристани прежде вас». Эти слова порешили

дело. Но теперь возник вопрос, где ночевать, на чём спать и что есть?
Платье, подушки, постели, съестные припасы – всё было отправлено на ту
сторону, а утренней зари надо дожидаться часов двенадцать. Хозяин вывел
нас из затруднения: он предложил нам свою квартиру, которую нанимал для
себя и работников на самом берегу, а что-нибудь поесть обещал достать
нам из харчевни. Мы с благодарностью воспользовались его
предложением; дождь порядочно уже нас вымочил, и мы с радостью вошли
в теплую избу, которую всю нам уступили. Чаю в харчевне нельзя было
достать, но и тут помог нам хозяин: под горою, недалеко от нас, жил
знакомый ему купец; он пошел к нему с Евсеичем, и через час мы уже пили
чай с калачами, который был и приятен, и весьма полезен всем нам; но
ужинать никто из нас не хотел, и мы очень рано улеглись кое-как по лавкам

на сухом сене.
Чуть брезжилось, когда нас разбудили; даже одеваться было темно.
Боже мой, как нам с сестрицей не хотелось вставать! Из тёплого гнездушка
идти на сырой и холодный осенний воздух, на самом рассвете, когда
особенно сладко спится, да еще прямо на лодку!.. Но отец беспрестанно
торопил, и мы, одевшись, почти бегом побежали на пристань: красная заря
горела сквозь серое небо и предвещала сильный ветер. Дождя не было, но
нельзя сказать, чтоб было тихо: резкий ветерок уже упорно тянул и
крупной рябью подёргивал водяную поверхность. Гребцы, держа в руках
вёсла, сидели на своих местах. Хозяин поспешно перевёл нас по доскам на
лодку и усадил в ней по лавкам на самой середине. Страх сжимал мое
сердце, и я сидел, как говорится, ни жив ни мёртв. Мы недолго взводились
вверх и скоро пошли на перебой. Гребцы работали с необыкновенным