Page 233 - «Детские годы Багрова-внука»

чувашской избе. Мать лежала под пологом, отец с Парашей беспрестанно

подавали ей какие-то лекарства, а мы, сидя в другом углу, перешёптывались
вполголоса между собой и молились богу, чтоб он послал маменьке
облегчение.
Только на седьмой день, довольно рано утром, добрались мы до
Неклюдова и подъехали к крыльцу очень странно построенного дома
Кальпинских, всего в двадцати верстах от Багрова. Мы с сестрицей никогда
там не бывали, да и теперь бы отец не заехал, но так пришлось, что
надобно было выкормить усталых лошадей. Хозяйка встретила мою мать в
сенях и ушла с нею в дом, а отец высадил меня и сестру из кареты и повёл
за руку. В зале встретил нас И. Н. Кальпинский; отец, здороваясь с ним,
поспешно спросил: «А что матушка?» – «Разве вы не знаете?» – возразил
хозяин. «Вот другая неделя, как ничего не знаем», – отвечал отец.
«Приказала долго жить, – преспокойно сказал Кальпинский, – скончалась в
самый Покров». Боже мой, что сделалось с моим отцом! Он всплеснул
руками, тихо промолвил: «В Покров», – побледнел, весь задрожал и
конечно бы упал, если б Кальпинский не подхватил его и не посадил на

стул. Между тем матери в гостиной успели уже сказать о кончине бабушки;
она выбежала к нам навстречу и, увидя моего отца в таком положении,
ужасно испугалась и бросилась помогать ему. Принесли холодной воды,
вспрыснули ему лицо, облили голову, отец пришёл в себя, и ручьи слёз
полились по его бледному лицу. Ему дали выпить стакан холодной воды, и
Кальпинский увел его к себе в кабинет, где отец мой плакал навзрыд более
часу, как маленькое дитя, повторяя только иногда: «Бог судья тётушке! на её
душе этот грех!» Между тем вокруг него шли уже горячие рассказы и даже
споры между моими двоюродными тётушками, Кальпинской и
Лупеневской, которая на этот раз гостила у своей сестрицы. С
мельчайшими подробностями рассказывали они, как умирала, как томилась
моя бедная бабушка; как понапрасну звала к себе своего сына; как на
третий день, именно в день похорон, выпал такой снег, что не было

возможности провезти тело покойницы в Неклюдово, где и могилка была
для неё вырыта, и как принуждены была похоронить ее в Мордовском
Бугуруслане, в семи верстах от Багрова. «Вот бог-то всё по-своему
делает, – говорила Флёна Ивановна Лупеневская, – покойный дядюшка
Степан Михайлыч, царство ему небесное, не жаловал нашего Неклюдова и
слышать не хотел, чтоб его у нас похоронили, а косточки его лежат возле
нашей церкви. Тётушка же так нас любила, как родных дочерей, и всей
душенькой желала и приказывала, чтоб положить ее в Неклюдове, рядом с
Степаном Михайлычем, а пришлось лечь в Мордовском Бугуруслане, у