Page 243 - «Детские годы Багрова-внука»

мало знаете. Мне ничего не надобно; я и видеть этого не хочу; это все

ваше». Засим последовала новая и очень горячая благодарность от Татьяны
Степановны. Тогда только вполне объяснилось для меня положение матери,
в котором жила она в семействе моего отца. Припомнив всё, слышанное
мною в разное время от Параши, и вырывавшиеся иногда слова у матери во
время горячих разговоров с отцом, я составил себе довольно ясное понятие
о свойствах людей, с которыми она жила. Можно себе представить, каким
высшим существом являлась мне моя мать! Я начинал смотреть на неё с
благоговением, гордился ею и любил с каждым днем более.
Вдруг, вовсе неожиданно, привезли нам с почты письмо от бабушки
Прасковьи Ивановны, и, к общему удивлению, вдвое длиннее первого!
Прасковья Ивановна подробно высчитывала причины, по которым нам не
следует оставаться эту зиму в Багрове, и уже требовала настоятельно, чтоб
мы после шести недель переехали к ней в Чурасово, а Великим постом
воротились бы домой. Письмо состояло из таких нежных просьб и в то же
время из таких положительных приказаний, что все хотя ни слова не
сказали, но почувствовали невозможность им противиться. К Татьяне

Степановне было приложено особое письмецо, самое ласковое и
убедительное. Прасковья Ивановна писала, что приготовит ей прекрасную,
совершенно отдельную комнату, в которой жила Дарья Васильевна, теперь
переведённая уже во флигель; что Татьяна Степановна будет жить
спокойно, что никто к ней ходить не будет и что она может приходить к
хозяйке и к нам только тогда, когда сама захочет. По прочтении обоих
писем несколько времени все молчали и, казалось, все были недовольны.
Наконец отец мой прервал молчание и первый заговорил: «Как же тут быть,
Софья Николавна? Как же нам не исполнить желания тётушки? Ведь
настоящих причин к отказу нет? Ведь тётушка прогневается». Мать
отвечала, что она сама не знает, как тут быть, и что ее затрудняет только
перевозка детей в зимнюю пору. «А что ты скажешь, Танюша?» – спросил
мой отец. Татьяна Степановна, не задумавшись, отвечала, что ни за что не

поедет, что она в Чурасове с тоски умрёт и что «не хочет удалиться так
скоро и так далеко от могилы своей матушки». – «Где же ты будешь
жить? – продолжал мой отец. – Неужели останешься одна в Багрове?»
Тётушка задумалась и потом отвечала, что она переедет к сестрице
Александре Степановне и что каждый месяц вместе с ней будет приезжать
молиться и служить панихиды на могиле матери. Поговоря таким образом
и ничего не решив положительно, все разошлись.
Я догадался, однако, что мы непременно поедем, и был огорчен
больше всех. Как нарочно, за несколько дней до получения письма я узнал