Page 65 - «Детские годы Багрова-внука»

Зима в Уфе

После такой скучной, продолжительной и утомительной дороги я
очень обрадовался нашему уфимскому просторному дому, большим и
высоким комнатам, Сурке, который мне также очень обрадовался, и
свободе – бегать, играть и шуметь где угодно. В доме нас встретили
неожиданные гости, которым мать очень обрадовалась: это были ее родные

братья, Сергей Николаич и Александр Николаич; они служили в военной
службе, в каком-то драгунском полку, и приехали в домовой отпуск на
несколько месяцев. С первого взгляда я полюбил обоих дядей; оба очень
молодые, красивые, ласковые и весёлые, особенно Александр Николаич: он
шутил и смеялся с утра и до вечера и всех других заставлял хохотать. Они
воспитывались в Москве, в университетском благородном пансионе,
любили читать книжки и умели наизусть читать стихи; это была для меня
совершенная новость: я до сих пор не знал, что такое стихи и как их
читают. Вдобавок ко всему дядя Сергей Николаич очень любил рисовать и
хорошо рисовал; с ним был ящичек с соковыми красками и кисточками…
одно уж это привело меня в восхищение. Я любил смотреть картинки, а
рисованье их казалось мне чем-то волшебным, сверхъестественным:
я смотрел на дядю Сергея Николаича как на высшее существо.
Хотя печальное и тягостное впечатление житья в Багрове было
ослаблено последнею неделею нашего там пребывания, хотя длинная
дорога также приготовила меня к той жизни, которая ждала нас в Уфе, но,

несмотря на то, я почувствовал необъяснимую радость и потом спокойную
уверенность, когда увидел себя перенесённым совсем к другим людям,
увидел другие лица, услышал другие речи и голоса, когда увидел любовь к
себе от дядей и от близких друзей моего отца и матери, увидел ласку и
привет от всех наших знакомых. Это произвело на меня такое действие, что
я вдруг, как говорили, развернулся, то есть стал смелее прежнего, тверже и
бойчее. Все говорили, что я переменился, что я вырос и поумнел. Должно
признаться, что, слыша такие отзывы, я стал самолюбивее и
самонадеяннее.
Дяди мои поместились в отдельной столовой, из которой, кроме двери
в залу, был ход через общую, или проходную, комнату в большую
столярную; прежде это была горница, в которой у покойного дедушки
Зубина помещалась канцелярия, а теперь в ней жил и работал столяр

Михей, муж нашей няньки Агафьи, очень сердитый и грубый человек. Я