Page 269 - Робинзон Крузо

плантаций за текущий год: тысячу двести ящиков сахарного песку,

восемьсот пачек табаку и остальное золотом.
Могу сказать, для меня, как для Иова, конец был лучше начала.
Невозможно описать, как трепетно билось мое сердце, когда я читал эти
письма и в особенности когда я увидал вокруг себя свое богатство.
Бразильские суда идут обыкновенно целой флотилией; и караван,
привезший мне письма, привез также и товары, так что, прежде чем письма
были вручены мне, товары были уже в гавани в целости и сохранности.
Узнав об этом, я побледнел, почувствовал дурноту, и, если бы старик
капитан не подоспел вовремя с лекарством, я, пожалуй, не вынес бы этой
неожиданной радости и умер тут же, на месте. Несколько часов я
чувствовал себя очень плохо, пока наконец не послали за доктором, и тот,
узнав истинную причину моей болезни, пустил мне кровь. После этого мне
стало гораздо лучше; я положительно думаю, что, если бы кровопускание
не облегчило меня, мне бы несдобровать.
Итак, я неожиданно оказался обладателем более пяти тысяч фунтов
стерлингов и поместья в Бразилии, приносящего свыше тысячи фунтов в

год дохода, ничуть не менее верного, чем приносят поместья в Англии: я
никак не мог освоиться со своим новым положением и не знал, с чего
начать, как извлечь из него те выгоды и удовольствия, какие оно могло мне
дать.
Первым делом я вознаградил своего благодетеля, доброго капитана,
который так много помог мне в годину бедствия, был добр ко мне вначале и
верен мне до конца. Я показал ему все присланное мне, говоря, что после
Провидения, которое всем управляет, я обязан своим богатством ему, что
теперь долг мой – отблагодарить его, и он будет вознагражден сторицею.
Прежде всего я возвратил ему взятые у него сто мойдоров, затем послал за
нотариусом и формальным образом уничтожил расписку, по которой он
признавал себя должным мне четыреста семьдесят мойдоров. Затем я
составил доверенность, давшую ему право ежегодно получать за меня

доходы с моей плантации и обязывающую моего компаньона
предоставлять ему отчеты и отправлять на его имя товары и деньги.
Приписка в конце предоставляла ему право на получение от доходов
ежегодной пенсии в сто мойдоров, а после его смерти эта пенсия, в размере
пятидесяти мойдоров, должна была перейти к его сыну. Так я отблагодарил
своего старого друга.
Теперь надо было подумать о том, куда направить свой путь и что
делать с состоянием, милостью Провидения доставшимся мне. Забот у
меня было несравненно больше, чем в то время, когда я вел одинокую