Page 23 - Аленушкины сказки

веревки…

– Ах, замолчите, мне дурно… – запищала болонка. – Ах, дурно!..

– Повесят? – удивился водолаз, открывая глаза. – Желал бы я знать, кто смеет подойти ко
мне?..

Бедный Постойко весь задрожал, когда услыхал роковое слово. Он даже почувствовал, как
будто его шею уже что-то давит. За что же повесят? Неужели за то, что он хотел подраться с
Аргусом?.. И Постойко и Аргус старались не смотреть теперь друг на друга, точно никогда и
не встречались. Отчасти им было совестно, а отчасти и не до того, чтобы продолжать старую
вражду.

«Пусть уж лучше Аргуса повесят, – думал Постойко, – только меня бы выпустили…»

Конечно, так нехорошо было думать, но в скверных обстоятельствах каждый заботится
больше всего только о себе одном. Фургон покатился дальше, и дверь с железной решеткой
отворялась только для того, чтобы принять новые жертвы. Сегодняшняя охота на бродячих
собак была особенно удачна, и верзила, заправлявший всем делом, решил, что на сегодня
достаточно.

– Ступай домой, – сказал он кучеру.

Нечего сказать, приятное путешествие «домой»!.. Все собаки чувствовали себя очень
скверно, а один маленький мопсик даже взвыл. Помилуйте, что же это такое!.. А фургон все
катился медленно и тяжело, точно на край света. Собак было много, и они поневоле толкали
друг друга, когда фургон раскачивался в ухабах; а таких ухабов чем дальше, тем было
больше. Таким образом, в этой толкотне Постойко и не заметил, как очутился рядом с
Аргусом, даже ткнул его своей мордой в бок.

– Извините, вы меня тычете своей мордой… – заметил Аргус с ядовитой любезностью
хорошо воспитанной собаки; но, узнав приятеля, прибавил шепотом: – А ведь скверная
история, Постойко!.. Я, по крайней мере, не имею никакого желания болтаться на веревке…
Впрочем, меня хозяин выкупит.

Постойко удрученно молчал. У него не было хозяина, а жил он как-то так, без хозяев. В город
его привезли из деревни всего месяц назад. II

Приют для бродячих собак помещался на краю города, где уже не было ни мостовых, ни
фонарей, а маленькие избушки вросли совсем в землю, точно гнилые зубы. Помещение
приюта состояло из двух старых сараев: в одном держали собак, а в другом их вешали. Когда
фургон въехал во двор, из первого сарая послышался такой жалобный вой и лай, что у
Постойки сердце сжалось. Пришел, видно, ему конец…

– Сегодня полон фургон, – хвастался верзила, когда вышел смотритель с коротенькой
трубочкой в зубах.

– Рассортируйте их по породам… – приказал смотритель, равнодушно заглядывая в фургон.

– Господин смотритель! – пищала болонка. – Выпустите меня, пожалуйста: мне уж надоело
сидеть в вашем дурацком фургоне.

Смотритель даже не взглянул на нее.

– Вот невежа!.. – ворчала болонка.

Когда отворили дверь сарая, где содержались собаки, там поднялись такой лай, визг и вой,

Page 23/103