Page 21 - Аленушкины сказки

была его смерть.

– Музгарко, Музгарко… – повторял несчастный старик, целуя мертвого друга. – Што я теперь
делать буду без тебя?

Не хотел Елеска, чтобы волки съели мертвого Музгарко, и закопал его в казарме. Три дня он
долбил мерзлую землю, сделал могилку и со слезами похоронил в ней верного друга.

Остался один петушок, который по-прежнему будил старика ночью. Проснется Елеска и
сейчас вспомнит про Музгарко. И сделается ему горько и тошно до смерти. Поговорить не с
кем. Конечно, петушок птица занятная, а все-таки птица и ничего не понимает.

– Эх, Музгарко! – повторял Елеска по нескольку раз в день, чувствуя, как все начинает у него
валиться из рук.

Бедным людям приходится забывать свое горе за работой. Так было и тут. Хлебные запасы
приходили к концу, и пора было Елеске подумать о своей голове. А главное, тошно ему
теперь показалось оставаться в своей избушке.

– Эх, брошу все, уйду домой на Колву, а то в Чердынь проберусь! – решил старик.

Поправил он лыжи, на которых еще молодым гонял оленей, снарядил котомку, взял запасу
дней на пять, простился с Музгаркиной могилой и тронулся в путь. Жаль было петушка
оставлять одного, и Елеска захватил его с собой: посадил в котомку и понес. Отошел старик
до каменного мыса, оглянулся на свое жилье и заплакал: жаль стало насиженного теплого
угла.

– Прощай, Музгарко…

Трудная дорога вела с зимовья на Колву. Сначала пришлось идти на лыжах по Студеной. Это
было легко, но потом начались горы, и старик скоро выбился из сил. Прежде-то, как олень,
бегал по горам, а тут на двадцати верстах обессилел. Хоть ложись и помирай… Выкопал он в
снегу ямку поглубже, устлал хвоей, развел огонька, поел, что было в котомке, и прилег
отдохнуть. И петушка закрыл котомкой… С устали он скоро заснул. Сколько он спал, долго
ли, коротко ли, только проснулся от петушиного крика.

«Волки…» – мелькнуло у него в голове.

Но хочет он подняться и не может, точно кто его связал веревками. Даже глаз не может
открыть… Еще раз крикнул петух и затих: его вместе с котомкой утащил из ямы волк. Хочет
подняться старик, делает страшное усилие и слышит вдруг знакомый лай: точно где-то под
землей взлаял Музгарко. Да, это он… Ближе, ближе – это он по следу нижним чутьем идет.
Вот уже совсем близко, у самой ямы… Открывает Елеска глаза и видит: действительно,
Музгарко, а с Музгаркой тот самый вогул, первый его хозяин, которого он в снегу схоронил.

– Ты здесь, дедушка? – спрашивает вогул, а сам смеется. – Я за тобой пришел…

Дунул холодный ветер, рванул комья снега с высоких елей и пихт, и посыпался он на
мертвого Елеску; к утру от его ямки и следов не осталось.

Постойко

I

Едва только дворник отворил калитку, как Постойко с необыкновенной ловкостью

Page 21/103