Page 16 - В дурном обществе

торжественною тишиной брошенного храма. Внутренность высокого, узкого здания была
лишена всяких украшений. Лучи вечернего солнца, свободно врываясь в открытые окна,
разрисовывали ярким золотом старые, ободранные стены. Я увидел внутреннюю сторону
запертой двери, провалившиеся хоры, старые, истлевшие колонны, как бы покачнувшиеся
под непосильною тяжестью. Углы были затканы паутиной, и в них ютилась та особенная тьма,
которая залегает все углы таких старых зданий. От окна до пола казалось гораздо дальше,
чем до травы снаружи. Я смотрел точно в глубокую яму и сначала не мог разглядеть каких-то
странных предметов, маячивших по полу причудливыми очертаниями.

Между тем моим товарищам надоело стоять внизу, ожидая от меня известий, и потому один
из них, проделав ту же процедуру, какую проделал я раньше, повис рядом со мною, держась
за оконную раму.

— Престол, — сказал он, вглядевшись в странный предмет на полу.

— И паникадило.

— Столик для Евангелия.

— А вон там что такое? — с любопытством указал он на темный предмет, видневшийся
рядом с престолом.

— Поповская шапка.

— Нет, ведро.

— Зачем же тут ведро?

— Может быть, в нем когда-то были угли для кадила.

— Нет, это действительно шапка. Впрочем, можно посмотреть. Давай, привяжем к раме пояс,
и ты по нем спустишься.

— Да, как же, так и спущусь!.. Полезай сам, если хочешь.

— Ну, что ж! Думаешь, не полезу?

— И полезай!

Действуя по первому побуждению, я крепко связал два ремня, задел их за раму и, отдав один
конец товарищу, сам повис на другом. Когда моя нога коснулась пола, я вздрогнул; но взгляд
на участливо склонившуюся ко мне рожицу моего приятеля восстановил мою бодрость. Стук
каблука зазвенел под потолком, отдался в пустоте часовни, в ее темных углах. Несколько
воробьев вспорхнули с насиженных мест на хорах и вылетели в большую прореху в крыше.
Со стены, на окнах которой мы сидели, глянуло на меня вдруг строгое лицо, с бородой, в
терновом венце. Это склонялось из-под самого потолка гигантское распятие.

Мне было жутко; глаза моего друга сверкали захватывающим дух любопытством и участием.

— Ты подойдешь? — спросил он тихо.

— Подойду, — ответил я так же, собираясь с духом. Но в эту минуту случилось нечто
совершенно неожиданное.

Сначала послышался стук и шум обвалившейся на хорах штукатурки. Что-то завозилось
вверху, тряхнуло в воздухе тучею пыли, и большая серая масса, взмахнув крыльями,
поднялась к прорехе в крыше. Часовня на мгновение как будто потемнела. Огромная старая

Page 16/41