Page 30 - Дубровский

Луна сияла – июльская ночь была тиха – изредко подымался ветерок, и легкий шорох
пробегал по всему саду.
Как легкая тень молодая красавица приблизилась к месту назначенного свидания. Еще
никого не было видно, вдруг из-за беседки очутился Дубровский перед нею.
– Я все знаю, – сказал он ей тихим и печальным голосом. – Вспомните ваше обещание.
– Вы предлагаете мне свое покровительство, – отвечала Маша, – но не сердитесь – оно
пугает меня. Каким образом окажете вы мне помочь?
– Я бы мог избавить вас от ненавистного человека.
– Ради бога, не трогайте его, не смейте его тронуть, если вы меня любите – я не хочу
быть виною какого-нибудь ужаса…
– Я не трону его, воля ваша для меня священна. Вам обязан он жизнию. Никогда
злодейство не будет совершено во имя ваше. Вы должны быть чисты даже и в моих
преступлениях. Но как же спасу вас от жестокого отца?
– Еще есть надежда. Я надеюсь тронуть его моими слезами и отчаянием. Он упрям, но он
так меня любит.
– Не надейтесь по пустому: в этих слезах увидит он только обыкновенную боязливость и
отвращение, общее всем молодым девушкам, когда идут они замуж не по страсти, а из
благоразумного расчета; что если возьмет он себе в голову сделать счастие ваше вопреки вас
самих; если насильно повезут вас под венец, чтоб навеки предать судьбу вашу во власть
старого мужа…
– Тогда, тогда делать нечего, явитесь за мною – я буду вашей женою.
Дубровский затрепетал – бледное лицо покрылось багровым румянцем, и в ту же минуту
стало бледнее прежнего. Он долго молчал – потупя голову.
– Соберитесь с всеми силами души, умоляйте отца, бросьтесь к его ногам: представьте
ему весь ужас будущего, вашу молодость, увядающую близ хилого и развратного старика –
решитесь на жестокое объяснение; скажите, что если он останется неумолим, то… то вы
найдете ужасную защиту… скажите, что богатство не доставит вам ни одной минуты счастия;
роскошь утешает одну бедность, и то с непривычки на одно мгновение; не отставайте от него,
не пугайтесь ни его гнева, ни угроз – пока останется хоть тень надежды, ради бога, не
отставайте. Если ж не будет уже другого средства…
Тут Дубровский закрыл лицо руками, он, казалось, задыхался – Маша плакала…
– Бедная, бедная моя участь, – сказал он, горько вздохнув. – За вас отдал бы я жизнь,
видеть вас издали, коснуться руки вашей было для меня упоением. И когда открывается для
меня возможность прижать вас к волнуемому сердцу и сказать: Ангел умрем! бедный, я
должен остерегаться от блаженства – я должен отдалять его всеми силами… Я не смею пасть к
вашим ногам, благодарить небо за непонятную незаслуженную награду. О как должен я
ненавидеть того – но чувствую – теперь в сердце моем нет места ненависти.
Он тихо обнял стройный ее стан и тихо привлек ее к своему сердцу. Доверчиво склонила
она голову на плечо молодого разбойника. Оба молчали.
Время летело. – Пора, – сказала наконец Маша. Дубровский как будто очнулся от
усыпления. Он взял ее руку и надел ей на палец кольцо.
– Если решитесь прибегнуть ко мне, – сказал он, – то принесите кольцо сюда, опустите
его в дупло этого дуба – я буду знать, что делать.
Дубровский поцаловал ее руку и скрылся между деревьями.

ГЛАВА XVI.

Сватовство князя Верейского не было уже тайною для соседства – Кирила Петрович
принимал поздравления, свадьба готовилась. Маша день ото дня отлагала решительное
объявление. Между тем обращение ее со старым женихом было холодно и принужденно.
Князь о том не заботился. Он о любви не хлопотал, довольный ее безмолвным согласием.
Но время шло. Маша наконец решилась действовать – и написала письмо князю