Page 27 - Дубровский

гости окружали исправника, нашего знакомца, и осыпали его вопросами. Исправник в
дорожном платье, вооруженный с ног до головы, отвечал им с видом таинственным и
суетливым. – Где ты была, Маша, – спросил Кирила Петрович, – не встретила ли ты m-r
Дефоржа?– Маша насилу могла отвечать отрицательно.
– Вообрази, – продолжал Кирила Петрович, – исправник приехал его схватить и уверяет
меня, что это сам Дубровский.
– Все приметы, ваше превосходительство, – сказал почтительно исправник.
– Эх, братец, – прервал Кирила Петрович, – убирайся, знаешь куда, со своими
приметами. Я тебе моего француза не выдам, покаместь сам не разберу дела. – Как можно
верить на слово Антону Пафнутьичу, трусу и лгуну: ему пригрезилось, что учитель хотел
ограбить его. Зачем он в то же утро не сказал мне о том ни слова.
– Француз застращал его, ваше превосходительство, – отвечал исправник, – и взял с него
клятву молчать…
– Вранье, – решил Кирила Петрович, – сейчас я все выведу на чистую воду. – Где же
учитель? – спросил он у вошедшего слуги.
–Нигде не найдут-с, – отвечал слуга.
– Так сыскать его, – закричал Троекуров, начинающий сумневаться. – Покажи мне твои
хваленые приметы,– сказал он исправнику, который тотчас и подал ему бумагу.
– Гм, гм, 23 года … Оно так, да это еще ничего не доказывает. Что же учитель?
– Не найдут-с, – был опять ответ. Кирила Петрович начинал беспокоиться, Марья
Кириловна была ни жива, ни мертва. – Ты бледна, Маша, – заметил ей отец, – тебя перепугали.
– Нет, папенька, – отвечала Маша, – у меня голова болит.
– Поди, Маша, в свою комнату и не беспокойся. – Маша поцаловала у него руку и ушла
скорее в свою комнату, там она бросилась на постелю и зарыдала в истерическом припадке.
Служанки сбежались, раздели ее, насилу-насилу успели ее успокоить холодной водой и
всевозможными спиртами – ее уложили, и она впала в усыпление.
Между тем француза не находили. Кирила Петрович ходил взад и вперед по зале, грозно
насвистывая Гром победы раздавайся. Гости шептались между собою, исправник казался в
дураках – француза не нашли. Вероятно, он успел скрыться, быв предупрежден. Но кем и как?
это оставалось тайною.
Било 11, и никто не думал о сне. Наконец Кирила Петрович сказал сердито исправнику:
– Ну что? ведь не до свету же тебе здесь оставаться, дом мой не харчевня, не с твоим
проворством, братец, поймать Дубровского, если уж это Дубровский. Отправляйся-ка
во-свояси, да вперед будь расторопнее. Да и вам пора домой, – продолжал он, обратясь к
гостям. – Велите закладывать – а я хочу спать.
Так немилостиво расстался Троекуров со своими гостями!

ГЛАВА ХIII.

Прошло несколько времени без всякого замечательного случая. Но в начале следующего
лета произошло много перемен в семейном быту Кирила Петровича.
В 30-ти верстах от него находилось богатое поместие князя Верейского. Князь долгое
время находился в чужих краях – всем имением его управлял отставной маиор, и никакого
сношения не существовало между Покровским и Арбатовом. Но в конце мая месяца князь
возвратился из-за границы и приехал в свою деревню, которой от роду еще не видал.
Привыкнув к рассеянности, он не мог вынести уединения, и на третий день по своем приезде
отправился обедать к Троекурову, с которым был некогда знаком.
Князю было около 50 лет, но он казался гораздо старее. Излишества всякого рода
изнурили его здоровие и положили на нем свою неизгладимую печать. Не смотря на то
наружность его была приятна, замечательна, а .привычка быть всегда в обществе придавала
ему некоторую любезность особенно с женщинами. Он имел непрестанную нужду в
рассеянии и непрестанно скучал. Кирила Петрович был чрезвычайно доволен его