Page 11 - Евпатий Коловрат

с Фёклой и боярыня Пелагея, вцепившись в деревянные вилы, опрокидывали
подсунувшуюся, уже жадно дрожащую под чьими-то ногами лестницу.

— Соседка, помогай! — крикнула Пелагея. — Не сдюжим!

Она повернулась к ним, кинулась, держа в руках ковш с пузырящейся, булькающей смолой.

— Ма-а-а! — отчаянно зазвенело за спиной. Княгиня развернулась — и успела влепить
черпак смолы как раз в раскосые чёрные глаза неведомо как влезшему на стену чужаку. Он
завизжал, мотая головой, вцепившись в неё, словно пытаясь оторвать лицо, слепо
шарахнулся — и полетел вниз головой со стены, во двор детинца. На полу из плах осталась
кривая сабля, которой он успел взмахнуть один раз. Один только раз.

— Мама, ты где? Ты не уходи… я сейчас встану, мам, ты не плачь, я же не плачу… мне
совсем не больно, мам, правда… мы их прогоним, правда, мама? Ты не уходи только, мама…
я сейчас встану, се…

— Костя! Костенькаааа!!!

На её вой никто не оглянулся. Как недавно не оглядывалась она сама. Слишком часто рядом
начинали отчаянно выкрикивать чьё-то имя, бесполезно тормоша быстро коченеющие на
зимнем холоде тела.

Ты могла. Когда-то ты могла. Вы так и познакомились — его принесли в твою избушку, и его
раны были не лучше этой. Тогда ты могла.

«Мы их прогоним, правда, мама?»

Цена имени… Будь ты проклято, новое имя!

— Соседка, вставай! Живее! Да брось же ты его, Дево Богородице, ты ж не Бог, мёртвого не
подымешь!

Княгиня подняла глаза. На неё смотрело мокрое, перекошенное лицо Фёклы. Палашки нигде
не было видно, рослая красавица Пелагея лежала на спине, покойно сложив руки под
пробитой стрелой грудью.

— Уходить отсюда надо, соседушка, — выдохнула Фёкла. — Серебряные ворота ироды
проломили. Одна надежа — Успенский собор. Авось Пречистая заступится, не даст на
поругание. Соседушка, да кинь ты его, прости Господи! О дочке думай, ему не поможешь уже!

Княгиня и холопка бросились прочь. Вокруг живых больше не было. Оскальзываясь в крови,
переступая через мёртвых, скатились вниз. Кром вдруг стал совсем незнакомым. Где-то
заржали кони, завизжал по-бабьи чужак — они кинулись прочь…

Где и как разминулись с Фёклой — не помнила.

Поворот, ещё поворот, перекресток… куда? Направо! Только б Алёнку до Успения
дотащили… только б Алёнку…

Они наскочили друг на друга у поворота и закричали разом — от испуга.

— Ой, мама! — меховой колобок кинулся к княгине, вцепился в летник между полами
распахнутой шубы.

— Алёнка! — выдохнула она. — Ты… ты как здесь?!

Page 11/125