Page 49 - Евпатий Коловрат

себе.

Хаким тут же проворно подпрыгнул к дрожащей дочери жреца, вырвал её из рук матери —
дородная старуха только охнуть успела — и кинул её к копытам коня десятника. Хорезмиец
едва не поплатился за свою угодливость — старуха, опомнившись, вскочила на ноги и
попыталась вцепиться ему в лицо. Два удара смуглого кулака вернули урусутке подобающую
пленнице кротость, отшвырнув в объятия мужа — тот обхватил воющую женщину руками и
принялся утешать.

— Сатмаз, ты плохо объяснил им? — нахмурился Эбутен. — Их дочь будет моей, только
моей, никто иной не коснётся её.

Кипчак пожал плечами:

— Господин десятник, я хорошо знаю их язык. Мой дядя и я — мы покупали рабов-урусов у
булгар. Я хорошо объяснил, эти люди просто глупы.

Да, в этом Эбутен уже и сам убедился, втаскивая дочь жреца на седло. Безмозглая девка
шипела и пыталась царапаться, как лесная рысь. На счастье, старшие воины давно научили
Эбугена удару, усмиряющему пленниц, — ниже узла пояса, чуть выше женского места. Любая
становится смирной. Только воняет пролившейся от боли мочой, и иметь её потом лучше
сзади.

Перегнув всхлипывающую девчонку через седло, Эбуген глянул на пленников и увидел такое,
что протёр рысьи глаза. Земляк Хакима, один из немногих хорезмийцев в войске, что так
толком и не выучил кипчакскую речь, бритоголовый бородач Ибрагим, могучий, как
девятиголовый великан-людоед Дьельбеген, волок за собой… да нет же, это никак не могло
быть девицей! Тут не Саяны, женщины здесь не носят штанов! Ну вот и шапка свалилась,
обнажив коротко остриженные светлые волосы.

— Эй, Хаким, твой земляк совсем глуп?! Скажи ему — это не девушка!

Хаким рассмеялся:

— Господин десятник мудростью превосходит Сулеймана ибн Дауда! Аллах и впрямь
поступил с Ибрагимом по справедливости, вознаградив мышцами быка за мозги суслика. Но
тут дело не в его мозгах, Ибрагим — бачабаз! — И, видя непонимание в глазах начальника,
пояснил, сияя белозубой улыбкой: — Мой земляк, не во гнев господину десятнику, из тех,
кому шайтан, да будет он побит камнями, наливает сладость греха не в переднее женское, но
в заднее мужское!

Эбуген не враз вник в цветастую речь мусульманина, а когда вник-таки, то даже передёрнул
плечами от омерзения:

— Сээр! — В его родном племени подобные пристрастия были величайшим нугэлтэй, только
чёрные шаманы могли пробавляться таким безнаказанно. И разве любящие эти дела люди
земли Сун и Хорезма не были повергнуты под копыта монгольских коней?! Разве не явило
тем Вечное Синее Небо отвращения к их обычаям?

Но, с другой стороны, Ясса не запрещает этого. А теперь, говорят, даже кровь и кость
Небесного Воителя, братья Джихангира, не гнушаются этих забав — тот же царевич
Хархасун, как шепчутся.

А он обещал воинам тёплую ночёвку и развлечение.

Так что пусть его…

Page 49/125