Page 45 - Евпатий Коловрат
P. 45
…и задыхался в печи, накрепко обнявшись с погодкой-сестрой, посреди горящего дома…
…он умирал…
Умирал…
Умирал…
Умирал с каждым из жителей своего города, с каждым мужчиной, каждой женщиной, каждым
ребёнком…
Бурлил котёл, кипел, переплескивал — из одной смерти в другую смерть…
И всё казалось, что вот-вот привыкнет, не отступят, так хоть притупятся ужас и боль… И всё
начиналось сначала….
Пока не воздвиглись над ним стены и своды Успенского собора…
… — Ромка… ты не трусь смотри только…
— Сам не заробей, большой… — утёр нос рукавом младший. Захрустели и заскрежетали
соборные двери под очередным ударом тарана, громче стали доносящиеся через
рассевшуюся щель вопли на чужом наречии.
— Сейчас полезут…
— Зна… — только и успел он сказать. От нового удара щель между створками раздалась ещё
шире, и в неё сразу же ввалился, оглушительно визжа, поганин. Он кинулся вперёд, упал на
колено, уходя от взмаха кривого клинка, и всадил нож снизу сквозь полотно штанины в
незащищённую стёганым подолом мякоть бедра. Успел порадоваться ставшему уж совсем
оглушительным визгу чужака.
А вот голову поднять уже не успел…
Нет… не надо больше… нет…
…Он видел, как валится наземь почти надвое рассечённый брат. Прыгнул рысью через его
тело на грудь убийце, сунув клинком в глазницу боевой личины. Успел испугаться — не
попал! — и обрадоваться, когда, скользнув по меди, нож всё же нашел верный путь, и глухо и
страшно заголосил душегуб сквозь свою кованую харю.
А потом копьё ударило в грудь, отшвырнув под ноги.
Ромка… Батя… Матушка…
НЕТ! НЕТ, ВЕЛЕСЕ, НЕ ЕЁ! НЕ НААА…
…Сынки мои… Мати Пречистая, и ты, Еупатьюшко, суженый, простите, не уберегла… где же
ты, сокол ясный… не дождались мы тебя…
Гарь, стоны, крики, звон железа, всё сильнее ржавый запах крови, свечи, отражающиеся в
кривых клинках, вишнёвые брызги на благостных ликах со стен. Несколько голосов надо всем
этим твердят молитву, кто-то перепуганно мечется, тщетно ища укрытия…
Матушка Заступница, только б он был жив! Пречистая, сбереги его! Только его сбереги!
Толь…
Копьё с хрустом вошло ей в спину. Ржавая горечь переполнила рот, вытекла из губ, свечи
Page 45/125
