Page 84 - Евпатий Коловрат

— Ну, Чурыня, вот тебе твой «живой человек», — усмехнулся Сивоус, поворачивая коня на
крик.

Живой, по правде сказать, был один. Взъерошенный парень, с молодой светлой бородою, в
кольчуге поверх стёганого подлатника, в прилбице и без шлема.

— Кто таков будешь? — спросил с седла воевода.

— А ты это, добрый человек, вон у того своего гридня спроси, — ткнул «живой человек»
пальцем в Головню. — Он, как послушать, про меня много чего такого знает, чего и сам за
собой не ведаю. И с матушкой был знаком, и с бабкой… а с виду и не скажешь…

— Кольчугу изгадил, паскуда, — огрызнулся на взгляд воеводы рыжий гридень. — И кольчугу,
и тулуп, и рубаху… да и больно, мать твою через тын…

— Кто ж тя разберёт по ночи-то, кто ты есть, — без раскаяния пожал плечами
светлобородый. — Думал, поганин отбившийся… слышу — верхом, а мне б конь не помешал.
Я, промеж прочим, и по сю пору не знаю, кто вы такие. Что не нелюди эти, уже разобрался.

— Не эти, — усмехнулся Чурыня. — Не эти, другие…

— Какие ещё другие? — моргнул «живой человек».

— Ты про навьих слыхал?

— Я много чего слыхал… особливо на Осенние Деды да на Карачун ввечеру, — усмехнулся
светлобородый.

— Теперь гляди.

Светлобородый оскалился засмеяться, поводил глазами по лицам — и обронил улыбку с губ.

— А ты, земляк, не шутишь… то-то гляжу, глаза у вас, как у рысей, в темноте светятся, думал,
показалось… Погодь, так я, — обернулся к Головне, — и впрямь тебе полпера от рогатины в
спину вогнал?! Не померещилось мне?

— Чтоб кому другому про тебя так померещилось! — всё ещё со злостью отозвался рыжий
гридень.

Светлобородый перекрестился:

— Господи помилуй! Ну и дела творятся… И куда ж вы нынче?

— На пир, — воевода развернул коня. — С гостями незваными красного вина попить — да и
их упоить вдоволь, допьяна. Чтоб назад не ушли.

Другие тоже разворачивали коней, потеряв всякий вкус к продолжению беседы. Парень
помолчал, а потом окликнул:

— Эй, а коня дадите? А то мне пешком за вами не поспеть!

Сказался он Романом, гриднем и тёзкой Романа Ингоревича, государева брата. Он был среди
тех, кто успел доскакать до Коломны, а после пытался остановить ворогов на пороге. Не
вышло. В сече загнали на стену, оттуда, с заборола, и ухнул вниз головой — на кучу тел под
стеною. Хоть и не наземь упал, а дух отшиб, да сверху покойники навалились. Так и лежал
без памяти… А орде далеко уйти вряд ли вышло. Сколько он там в трупье отлёживался — ну
день, много два.

Page 84/125