Page 85 - Евпатий Коловрат

Но в Суздальской земле их ждала новая забота — войско чужаков разделилось. Несколько
больших отрядов — как размыслили сообща воевода со старшими гриднями, по нескольку
тысяч в каждом, — разошлись разными дорогами.

Надо б было главную орду гнать, царскую… да по следу разве поймёшь?

Собрались у костра.

— Ну что, други, — подвёл черту Коловрат. — Они разошлись, и нам расходиться пора. Кому
куда идти — пусть жребий решает, поделим. А бить будем по-волчьи. Догоните свою орду —
рассыпайтесь, обкладывайте со всех сторон, мёртвых подымайте. Десятки, сотни в сторону
отходить станут — бейте. Сперва режьте всех, до единого. Чтоб канули в лес, как камень в
воду. Чтоб души поганые безвестностью вымотать…

— Ещё есть ли у них душа… — пробормотал какой-то гридень.

— Ну так то, что заместо души, — отрубил воевода. — Потом недобитков подпускайте. Пусть
расскажут своим, какой страх по русским лесам ходит. Чтоб тени своей бояться стали. А
потом уже — бить. По-настоящему бить.

Чурыня смотрел на лица гридней-соратников и диву давался. Не было больше скорби. А
было… это даже не радость близкой битвы.

Голод.

— А меж собою-то ссылаться как? — спросил Сивоус.

Чурыня открыл рот… но вместо людской речи с языка сорвалось Навье слово. Не то, которым
поднимались мёртвые. Иное…

…островок света. Колышущиеся тени вокруг… Тепло. Еда. Когда такие тени бывают в лесу,
бывает еда… Воля Чурыни влилась в чужие, куцые, чёрно-белые мысли. Расправились
крылья… и уже людскими глазами увидел слетевшего из ночной тьмы ворона, опустившегося
на плечо Сивоусу, скрежетнув когтями по стальным кольцам.

— Вот так! — гортанно крикнула птица — и скрылась в ночи…

— Чурыня! Спишь, что ль? — оторвал его от воспоминаний голос Романа. Один гридень
обращался к нему вот так, запросто. Вятичи с голядинами, да и Перегуда чтили избранника
Велеса. Почтение приходилось принимать, не для себя — самого Чурыню с этого воротило —
для Хозяина. Горазд, крещёный, всё ещё боялся колдовства — хоть и уходить не хотел.
Выживет — в монастырь, поди, пойдёт. Каяться. Один Роман держался так, словно всю жизнь
с навьими знался. Этот балагур крепко напоминал Чурыне его самого — до Пертова угора.
Месяц едва прошёл… а глядел, как на внука. — Игамас говорит, поганые не к орде
повернули, а в лес дальше пошли.

Брови Чурыни изумлённо поднялись. С чего это они? Страх позабыли? Хм, стало быть,
напомнить надо. Сотня у них, и траченная к тому же. Ну так недосчитается орда той сотни.

Знать бы только, чего им в голову взбрело?..

Page 85/125