Page 90 - Евпатий Коловрат

половину уха. Ещё одна — прошила икру вместе с сапогом и поножей, пригвоздив ногу к
земли. Глаза заливало тьмой.

Он ещё выдирал из себя стрелы, когда трое подскакавших всадников пригвоздили его к земле
тремя длинными копьями — через правое подреберье, левое бедро и плечо. Человека в нём
сейчас почти не было, человек тонул в волнах боли — под копьями, как змея под рогатиной
змеелова, извивалась, билась, рычала и выла навья тварь с горящими глазами, способная
внушить страх отнюдь не одной маленькой Раньке.

Из тьмы выдвинулась диковинная харя. Не враз понял, что был то только человек — верхом
на коне в доспехе из простёганных полос толстой кожи, сам покрытый железной чешуёй и
спрятавший лицо за оскаленной кованой личиной.

— Мангус! — сказала железная харя, добавила что-то и глухо, но жизнерадостно
рассмеялась…

— Мангус! Отлично, отлично! — воскликнул темник Бурундай и радостно засмеялся. —
Кузнеца мне! Немедля! Самые крепкие цепи! И найдите ещё кого-нибудь из урусутов живьём.
Это будет подарок, отличный подарок для Джихангира и…

Он улыбнулся особенно тепло.

— …Для моего Непобедимого наставника!

Глава 5

Сеча у Игнач креста

Гнались безбожные татары Селигерским путём до Игнач креста, и посекоша людей, как траву,
и не дошли до Новгорода всего ста вёрст. Новгород же сохранил Бог, и святой преподобный
Кирилл, и молитвы святых преподобных архиепископов, и благоверных князей, и монахов
иерейского собора.

урыня очнулся от солнца. Он сжал веки, но солнце проникало сквозь них, сквозь тонкую
красную плёнку, которой они стали. Там, за плёнкой, колыхались тени — и таяли в море
кипящей белизны. Он никогда не думал, что белизна может быть такой беспощадной, такой
болезненной, словно раскалённое добела железо в руках палача — железо величиной с
небо. Белизна обжигала не только глаза — всё тело полыхало, он чувствовал, как вспухает
пузырями и лопается его кожа…

— В этой стране каждый день чувствуешь себя пьяным, — проворчал Туратемир,
оглядываясь на страшного пленника. — Мне мерещится, что птицы подглядывают за нами, а
деревья перешёптываются за спиной. Я боюсь, что они вытащат корни из земли и набросятся
на нас. Ни с какой, самой обильной выпивки, меня ещё не посещали такие страхи!

Мерген, проследив взгляд попутчика, покачал головой:

— Надо бы накрыть мангуса получше, а то солнце спалит его начисто.

— С чего это?! Велено, чтобы все смотрели, какого мангуса изловил темник Бурундай, а если
его прикрыть, то как узнают, что это — мангус?

Page 90/125