Page 35 - Евпатий Коловрат

Сирота-княжич был тих нравом, не любил ратных забав, хотя и не отставал от братьев своих
в отваге и мужестве. Юный Ингварь проводил дни на княжеском дворе, среди стременных и
конюших, заводил дружбу с княжескими подельцами, ловчими, огородниками и медогонами,
умел плотничать и плести сети-силки. Но больше всего тянуло княжича к строению городов.
Знал он толк в разбивке башенных клетей по навыку суздальских деревяников-строителей и
все помышлял перенять у псковичей — мастеров каменного строения — их дивное
мастерство.

Спрашивал Евпатий княжича:

— Почто князь Юрий не даст тебе удела? Хотя бы Ожеск или Ольгов?

Ингварь плотнее сжимал девичьи пухлые губы и чуть поводил в сторону Евпатия выпуклым
карим глазом:

— Князь-дядя знает о том лучше нас. Устроение удела разума много требует. — И,
поглаживая гриву коня, Ингварь вскидывал на Евпатия чистый и немного грустный взгляд: —
Русь надо строить с умом, Евпатий. Видишь, кругом дремучие леса. Мало люду на нашей
земле, нечасты поселения. Дикий половец и татарин убивают и полоняют русских людей и
сжигают их жилье. Надо на всех водных путях и перепутьях воздвигать острожки и города,
торжки в них заводить. Тогда будет велика у князя казна, а у людей его заведется достаток.
Богатство укрепит и бранную силу.

И о другом спрашивал Евпатий рассудительного княжича:

— Отчего дикие орды, набегая на Русь, одолевают князей и облагают их данью? Печенеги ли,
половцы или вот ныне татары?

Ингварь долго ехал молча, положив руку на луку низкого половецкого седла. Он зорко следил
за поспешно идущим впереди скороходом-проводником, что дал для верности рязанцам
предводитель отряда дубчан.

Мужик в овчинном тулупе и в липовых лаптях ловко перепрыгивал через корни и завалы
лесной дороги, иногда трубил в кулаки, склонив голову на плечо, прислушивался к короткому
эху. Трубный звук служил призывным кличем у лихих людей, и если не доносился ответ,
можно было смело двигаться дальше. Временами мужик исчезал в зарослях. Тогда Ингварь
придерживал коня и не шевелил поводьев до появления проводника на тропе. Часто мужик
пускался в рысь, и воины подгоняли за ним коней.

Дорога пролегала в непроезженной глухомани. Дубы и клены стояли у дороги сплошной
стеной. Солнечный свет проникал до земли узкими столбами, зажигая лапчатые листья
папоротников, зеленые мхи и заросли жимолости. Лесную тишину нарушали лишь топот
копыт да пофыркивание настороженных коней. Воины ехали молча, стараясь не звякать
стременами и оружием.

Когда между деревьями мелькнул просвет, Ингварь обернулся к Евпатию. Его конь, рыжий
жеребец с ковыльной гривой до самых колен, вдруг оступился и вскинул голову. Сильной
рукой Ингварь натянул повод и сжал коленями высокие бока коня.

— Русь крепка единством, Коловрат. Только не всегда князья блюдут это единство. Оттого и
одолевают русских поганые орды.

— Коли ведомо, отчего приходит на Русь напасть, почему не положат князья зарок? И
забудем ли распри теперь, перед лицом новых врагов, княжич?

— Про то ведает бог.

Page 35/96