Page 138 - Преступление и наказание
P. 138

— Зачем же-с? Покамест это вовсе не требуется. Вы не так поняли. Я, видите ли, не
               упускаю  случая  и…  и  со  всеми  закладчиками  уже  разговаривал…  от  иных  отбирал
               показания… а вы, как последний… Да вот,  кстати же! —  вскрикнул  он, чему-то  внезапно
               обрадовавшись, —  кстати вспомнил,  что  ж это я!.. —  повернулся он к Разумихину, —  вот
               ведь ты об этом Николашке мне тогда уши промозолил… ну, ведь и сам знаю, сам знаю, —
               повернулся  он  к  Раскольникову, —  что  парень  чист,  да  ведь  что  ж  делать,  и  Митьку  вот
               пришлось  обеспокоить…  вот  в  чем  дело-с,  вся-то  суть-с:  проходя  тогда  по  лестнице…
               позвольте: ведь вы в восьмом часу были-с?
                     — В восьмом, — отвечал Раскольников, неприятно почувствовав в ту же секунду, что
               мог бы этого и не говорить.
                     — Так проходя-то в восьмом часу-с, по лестнице-то, не видали ль хоть вы, во втором-то
               этаже, в квартире-то отворенной — помните? — двух работников или хоть одного из них?
               Они красили там, не заметили ли? Это очень, очень важно для них!..
                     — Красильщиков?  Нет,  не  видал…  —  медленно  и  как  бы  роясь  в  воспоминаниях
               отвечал Раскольников, в тот же миг напрягаясь всем  существом своим и замирая от  муки
               поскорей бы отгадать, в чем именно ловушка, и не просмотреть бы чего? — Нет, не видал, да
               и квартиры такой, отпертой, что-то  не заметил…  а вот в четвертом этаже (он  уже вполне
               овладел  ловушкой  и  торжествовал)  —  так  помню,  что  чиновник  один  переезжал  из
               квартиры…  напротив  Алены  Ивановны…  помню…  это  я  ясно  помню…  солдаты  диван
               какой-то  выносили  и  меня  к  стене  прижали…  а  красильщиков  —  нет,  не  помню,  чтобы
               красильщики были… да и квартиры отпертой нигде, кажется, не было. Да; не было…
                     — Да ты что же! — крикнул вдруг Разумихин, как бы опомнившись и сообразив, — да
               ведь  красильщики  мазали  в  самый  день  убийства,  а  ведь  он  за  три  дня  там  был?  Ты  что
               спрашиваешь-то?
                     — Фу! перемешал! — хлопнул себя по лбу Порфирий. — Черт возьми, у меня с этим
               делом ум за разум заходит! — обратился он, как бы даже извиняясь, к Раскольникову, — нам
               ведь так бы важно узнать, не видал ли кто их, в восьмом-то часу, в квартире-то, что мне и
               вообразись сейчас, что вы тоже могли бы сказать… совсем перемешал!
                     — Так надо быть внимательнее, — угрюмо заметил Разумихин.
                     Последние слова были сказаны уже в передней. Порфирий Петрович проводил их до
               самой  двери  чрезвычайно  любезно.  Оба  вышли  мрачные  и  хмурые  на  улицу  и  несколько
               шагов не говорили ни слова. Раскольников глубоко перевел дыхание…


                                                              VI
                     — …Не  верю!  Не  могу  верить! —  повторял  озадаченный  Разумихин,  стараясь  всеми
               силами опровергнуть доводы Раскольникова. Они подходили уже к нумерам Бакалеева, где
               Пульхерия  Александровна  и  Дуня  давно  поджидали  их.  Разумихин  поминутно
               останавливался дорогою в жару разговора, смущенный и взволнованный уже тем одним, что
               они в первый раз заговорили об этом ясно.
                     — Не  верь! —  отвечал  Раскольников  с  холодною  и  небрежною  усмешкой, —  ты,  по
               своему обычаю, не замечал ничего, а я взвешивал каждое слово.
                     — Ты мнителен, потому и взвешивал… Гм… действительно, я согласен, тон Порфирия
               был довольно странный, и особенно этот подлец Заметов!.. Ты прав, в нем что-то было, — но
               почему? Почему?
                     — За ночь передумал.
                     — Но  напротив  же,  напротив!  Если  б  у  них  была  эта  безмозглая  мысль,  так  они  бы
               всеми силами постарались ее припрятать и скрыть свои карты,  чтобы потом поймать… А
               теперь — это нагло и неосторожно!
                     — Если  б  у  них  были  факты,  то  есть  настоящие  факты,  или  хоть  сколько-нибудь
               основательные подозрения, тогда бы они действительно постарались скрыть игру в надежде
               еще  более  выиграть  (а  впрочем,  давно  бы  уж  обыск  сделали!).  Но  у  них  нет  факта,  ни
   133   134   135   136   137   138   139   140   141   142   143