Page 226 - Преступление и наказание

иссохшее лицо ее закинулось навзничь назад, рот раскрылся, ноги судорожно протянулись.
Она глубоко-глубоко вздохнула и умерла.
Соня упала на ее труп, обхватила ее руками и так и замерла, прильнув головой к
иссохшей груди покойницы. Полечка припала к ногам матери и целовала их, плача навзрыд.
Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили
один другого обеими руками за плечики и, уставившись один в другого глазами, вдруг
вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме,
другая в ермолке с страусовым пером.
И каким образом этот «похвальный лист» очутился вдруг на постели, подле Катерины
Ивановны? Он лежал тут же, у подушки; Раскольников видел его.
Он отошел к окну. К нему подскочил Лебезятников.
— Умерла! — сказал Лебезятников.
— Родион Романович, имею вам два нужных словечка передать, — подошел
Свидригайлов. Лебезятников тотчас же уступил место и деликатно стушевался.
Свидригайлов увел удивленного Раскольникова еще подальше в угол.
— Всю эту возню, то есть похороны и прочее, я беру на себя. Знаете, были бы деньги, а
ведь я вам сказал, что у меня лишние. Этих двух птенцов и эту Полечку я помещу в какие-
нибудь сиротские заведения получше и положу на каждого, до совершеннолетия, по тысяче
пятисот рублей капиталу, чтоб уж совсем Софья Семеновна была покойна. Да и ее из омута
вытащу, потому хорошая девушка, так ли? Ну-с, так вы и передайте Авдотье Романовне, что
ее десять тысяч я вот так и употребил.
— С какими же целями вы так разблаготворились? — спросил Раскольников.
— Э-эх! Человек недоверчивый! — засмеялся Свидригайлов. — Ведь я сказал, что эти
деньги у меня лишние. Ну, а просто, по человечеству, не допускаете, что ль? Ведь не «вошь»
же была она (он ткнул пальцем в тот угол, где была усопшая), как какая-нибудь старушонка
процентщица. Ну, согласитесь, ну «Лужину ли, в самом деле, жить и делать мерзости, или ей
умирать?» И не помоги я, так ведь «Полечка, например, туда же, по той же дороге пойдет…»
Он проговорил это с видом какого-то подмигивающего , веселого плутовства, не
спуская глаз с Раскольникова. Раскольников побледнел и похолодел, слыша свои
собственные выражения, сказанные Соне. Он быстро отшатнулся и дико посмотрел на
Свидригайлова.
— По-почему… вы знаете? — прошептал он, едва переводя дыхание.
— Да ведь я здесь, через стенку, у мадам Ресслих стою. Здесь Капернаумов, а там
мадам Ресслих, старинная и преданнейшая приятельница. Сосед-с.
— Вы?
— Я, — продолжал Свидригайлов, колыхаясь от смеха, — и могу вас честью уверить,
милейший Родион Романович, что удивительно вы меня заинтересовали. Ведь я сказал, что
мы сойдемся, предсказал вам это, — ну вот и сошлись. И увидите, какой я складной человек.
Увидите, что со мной еще можно жить…

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

I
Для Раскольникова наступило странное время: точно туман упал вдруг перед ним и
заключил его в безвыходное и тяжелое уединение. Припоминая это время потом, уже долго
спустя, он догадывался, что сознание его иногда как бы тускнело и что так продолжалось, с
некоторыми промежутками, вплоть до окончательной катастрофы. Он был убежден
положительно, что во многом тогда ошибался, например в сроках и времени некоторых
происшествий. По крайней мере, припоминая впоследствии и силясь уяснить себе
припоминаемое, он многое узнал о себе самом, уже руководясь сведениями, полученными от
посторонних. Одно событие он смешивал, например, с другим; другое считал последствием