Page 320 - Преступление и наказание

«компания» была в 1865 г. действительно раскрыта в Москве. Материалы судебного
разбирательства «Дела о превращении свидетельств внутреннего 5%-го с выигрышами займа
из настоящего их достоинства в высшие» печатались в «Московских ведомостях», причем
среди «главных участников» этой шайки оказался и «лектор всемирной истории» Александр
Тимофеевич Неофитов, родственник писателя по материнской линии (см. выше с. 536). Как и
Достоевский, Неофитов был одним из наследников А. Ф. Куманиной, богатой московской
купчихи (ее муж А. А. Куманин был почетным членом Совета Московского коммерческого
училища). Вопрос о куманинском наследстве долгие годы беспокоил братьев Достоевских.
Несколько лет спустя А. М. Достоевский рассказывал писателю о Неофитове: «О
существовании завещания, сделанного тетушкою А. Ф., я впервые узнал в декабре 1864 г.
<…> В проезд мой через Москву летом 1865 г. я ничего не мог узнать за выездом тетки и
бабушки в Киев. В конце 1865 г., когда я был в Петербурге по делам службы и виделся с
тобою, я во время пребывания в Москве узнал, что вследствие арестования Неофитова по
случаю подделки им свидетельства на 5%-е билеты и вследствие того, что он обманул и
тетушку на 15 тыс. руб., — завещание переписано, что Неофитов вовсе исключен из числа
наследников и что душеприказчиком назначен Александр Павлович Иванов» (письмо А. М.
Достоевского Ф. М. Достоевскому, 30 сент. 1869 г.; см.: Ильин Н. Достоевский в споре за
куманинское наследство // Звенья. М., 1934. Т. 9. С. 548-559).

68

С. 144. …там убивают нашего секретаря за границей, по причине денежной и
загадочной… — Имеется в виду, очевидно, процесс А. В. Никитченко, отставного поручика
русской армии, который, получив отказ в денежной помощи для возвращения на родину,
совершил покушение на секретарей русского посольства в Париже.

69

С. 145. А что отвечал в Москве вот лектор-то ваш на вопрос, зачем он билеты
подделывал: «Все богатеют разными способами, так и мне поскорей захотелось
разбогатеть». — Ср. ответы Неофитова в материалах следствия: «Видя затруднительное
положение своих дел и дел своей матери, желая по возможности упрочить свое состояние и
смотря в то же время на людей, легко обогащающихся недозволенными средствами без
всякой ответственности, он, — рассказывает обозреватель процесса, — пришел к мысли
воспользоваться легкостью незаконного приобретения и обеспечить себя и семейство матери
своей <…> Таковым представилась переделка свидетельств 5%-го <…> займа из 100-
рублевых в 5000-е». (Моск. ведомости. 1866. 1 янв. № 1).
Эта мотивировка преступления близко напоминает мотивировку, даваемую
Раскольниковым в черновых записях к роману: «Я хотел обеспечить себя и мать…» (VII,
166).
Для творческой истории романа существен рассказ о признаниях Неофитова в
изложении его защитника: «Неофитов признался не перед следователем, он признался перед
своей совестью <…> как преступник он имел всю возможность дальнейшим
запирательством снять с себя обвинение <…> момент признания Неофитова был священным
моментом пробуждения честной, не развращенной души его, увлекшейся соблазном <…> он
принес свое чистосердечное раскаяние чрез все следствия и теперь представляет его на суд,
как очистительную жертву». (Там же. 1866. 5 янв. № 3).

70