Page 18 - Рассказы

А. П. Чехов. «Рассказы»

Но толпы бегут, не замечая ни его, ни тоски… Тоска громадная, не знающая границ. Лопни
грудь Ионы и вылейся из нее тоска, так она бы, кажется, весь свет залила, но тем не менее
ее не видно. Она сумела поместиться в такую ничтожную скорлупу, что ее не увидишь днем
с огнем…
Иона видит дворника с кульком и решает заговорить с ним.
– Милый, который теперь час будет? – спрашивает он.
– Десятый… Чего же стал здесь? Проезжай!
Иона отъезжает на несколько шагов, изгибается и отдается тоске… Обращаться к
людям он считает уже бесполезным. Но не проходит и пяти минут, как он выпрямляется,
встряхивает головой, словно почувствовал острую боль, и дергает вожжи… Ему невмоготу.
«Ко двору, – думает он. – Ко двору!»
И лошаденка, точно поняв его мысль, начинает бежать рысцой. Спустя часа полтора
Иона сидит уже около большой, грязной печи. На печи, на полу, на скамьях храпит народ. В
воздухе «спираль» и духота… Иона глядит на спящих, почесывается и жалеет, что так рано
вернулся домой…
«И на овес не выездил, – думает он. – Оттого-то вот и тоска. Человек, который знающий
свое дело… который и сам сыт и лошадь сыта, завсегда покоен…»
В одном из углов поднимается молодой извозчик, сонно крякает и тянется к ведру с
водой.
– Пить захотел? – спрашивает Иона.
– Стало быть, пить!
– Так… На здоровье… А у меня, брат, сын помер… Слыхал? На этой неделе в боль-
нице… История!
Иона смотрит, какой эффект произвели его слова, но не видит ничего. Молодой
укрылся с головой и уже спит. Старик вздыхает и чешется… Как молодому хотелось пить,
так ему хочется говорить. Скоро будет неделя, как умер сын, а он еще путем не говорил ни с
кем… Нужно поговорить с толком, с расстановкой… Надо рассказать, как заболел сын, как
он мучился, что говорил перед смертью, как умер… Нужно описать похороны и поездку в
больницу за одеждой покойника. В деревне осталась дочка Анисья… И про нее нужно пого-
ворить… Да мало ли о чем он может теперь поговорить? Слушатель должен охать, вздыхать,
причитывать… А с бабами говорить еще лучше. Те хоть и дуры, но ревут от двух слов.
«Пойти лошадь поглядеть, – думает Иона. – Спать всегда успеешь… Небось
выспишься…»
Он одевается и идет в конюшню, где стоит его лошадь. Думает он об овсе, сене, о
погоде… Про сына, когда один, думать он не может… Поговорить с кем-нибудь о нем можно,
но самому думать и рисовать себе его образ невыносимо жутко…
– Жуешь? – спрашивает Иона свою лошадь, видя ее блестящие глаза. – Ну жуй, жуй…
Коли на овес не выездили, сено есть будем… Да… Стар уж стал я ездить… Сыну бы ездить,
а не мне… То настоящий извозчик был… Жить бы только…
Иона молчит некоторое время и продолжает:
– Так-то, брат кобылочка… Нету Кузьмы Ионыча… Приказал долго жить… Взял и
помер зря… Таперя, скажем, у тебя жеребеночек, и ты этому жеребеночку родная мать… И
вдруг, скажем, этот самый жеребеночек приказал долго жить… Ведь жалко?
Лошаденка жует, слушает и дышит на руки своего хозяина…
Иона увлекается и рассказывает ей всё…
1886

18