Page 75 - Рассказы

А. П. Чехов. «Рассказы»

– Положим, покой и довольство человека не вне его, а в нем самом, – сказал он. –
Положим, нужно презирать страдания и ничему не удивляться. Но вы-то на каком основании
проповедуете это? Вы мудрец? Философ?
– Нет, я не философ, но проповедовать это должен каждый, потому что это разумно.
– Нет, я хочу знать, почему вы в деле уразумения, презрения к страданиям и прочее
считаете себя компетентным? Разве вы страдали когда-нибудь? Вы имеете понятие о стра-
даниях? Позвольте: вас в детстве секли?
– Нет, мои родители питали отвращение к телесным наказаниям.
– А меня отец порол жестоко. Мой отец был крутой, геморроидальный чиновник, с
длинным носом и с желтою шеей. Но будем говорить о вас. Во всю вашу жизнь до вас никто
не дотронулся пальцем, никто вас не запугивал, не забивал; здоровы вы, как бык. Росли вы
под крылышком отца и учились на его счет, а потом сразу захватили синекуру. Больше два-
дцати лет вы жили на бесплатной квартире, с отоплением, с освещением, с прислугой, имея
притом право работать, как и сколько вам угодно, хоть ничего не делать. От природы вы
человек ленивый, рыхлый и потому старались складывать свою жизнь так, чтобы вас ничто
не беспокоило и не двигало с места. Дела вы сдали фельдшеру и прочей сволочи, а сами
сидели в тепле да в тишине, копили деньги, книжки почитывали, услаждали себя размышле-
ниями о разной возвышенной чепухе и (Иван Дмитрич посмотрел на красный нос доктора)
выпивахом. Одним словом, жизни вы не видели, не знаете ее совершенно, а с действитель-
ностью знакомы только теоретически. А презираете вы страдания и ничему не удивляетесь
по очень простой причине: суета сует, внешнее и внутреннее презрение к жизни, страда-
ниям и смерти, уразумение, истинное благо – все это философия, самая подходящая для
российского лежебока. Видите вы, например, как мужик бьет жену. Зачем вступаться? Пус-
кай бьет, все равно оба помрут рано или поздно; и бьющий к тому же оскорбляет побоями
не того, кого бьет, а самого себя. Пьянствовать глупо, неприлично, но пить – умирать, и не
пить – умирать. Приходит баба, зубы болят… Ну, что ж? Боль есть представление о боли,
и к тому же без болезней не проживешь на этом свете, все помрем, а потому ступай, баба,
прочь, не мешай мне мыслить и водку пить. Молодой человек просит совета, что делать, как
жить; прежде чем ответить, другой бы задумался, а тут уж готов ответ: стремись к уразуме-
нию или к истинному благу. А что такое это фантастическое «истинное благо»? Ответа нет,
конечно. Нас держат здесь за решеткой, гноят, истязуют, но это прекрасно и разумно, потому
что между этою палатой и теплым, уютным кабинетом нет никакой разницы. Удобная фило-
софия: и делать нечего, и совесть чиста, и мудрецом себя чувствуешь… Нет, сударь, это не
философия, не мышление, не широта взгляда, а лень, факирство, сонная одурь… Да! – опять
рассердился Иван Дмитрич. – Страдание презираете, а небось прищеми вам дверью палец,
так заорете во все горло!
– А может, и не заору, – сказал Андрей Ефимыч, кротко улыбаясь.
– Да, как же! А вот если бы вас трахнул паралич или, положим, какой-нибудь дурак и
наглец, пользуясь своим положением и чином, оскорбил вас публично и вы знали бы, что это
пройдет ему безнаказанно, – ну, тогда бы вы поняли, как это отсылать других к уразумению
и истинному благу.
– Это оригинально, – сказал Андрей Ефимыч, смеясь от удовольствия и потирая руки. –
Меня приятно поражает в вас склонность к обобщениям, а моя характеристика, которую вы
только что изволили сделать, просто блестяща. Признаться, беседа с вами доставляет мне
громадное удовольствие. Ну-с, я вас выслушал, теперь и вы благоволите выслушать меня…

75