Page 145 - Рассказы. Повести. Пьесы
P. 145
— Благословен бог наш, — начинает священник, — всегда, ныне и присно, и во веки
веков!
— Аминь! — поют три матроса.
Бессрочноотпускные и команда крестятся и поглядывают в сторону на волны. Странно,
что человек зашит в парусину и что он полетит сейчас в волны. Неужели это может
случиться со всяким?
Священник посыпает Гусева землей и кланяется. Поют «вечную память».
Вахтенный приподнимает конец доски, Гусев сползает с нее, летит вниз головой, потом
перевертывается в воздухе и — бултых! Пена покрывает его, и мгновение кажется он
окутанным в кружева, но прошло это мгновение — и он исчезает в волнах.
Он быстро идет ко дну. Дойдет ли? До дна, говорят, четыре версты. Пройдя сажен
восемь-десять, он начинает идти тише и тише, мерно покачивается, точно раздумывает, и,
увлекаемый течением, уже несется в сторону быстрее, чем вниз.
Но вот встречает он на пути стаю рыбок, которых называют лоцманами. Увидев темное
тело, рыбки останавливаются, как вкопанные, и вдруг все разом поворачивают назад и
исчезают. Меньше чем через минуту они быстро, как стрелы, опять налетают на Гусева и
начинают зигзагами пронизывать вокруг него воду…
После этого показывается другое темное тело. Это акула. Она важно и нехотя, точно не
замечая Гусева, подплывает под него, и он опускается к ней на спину, затем она
поворачивается вверх брюхом, нежится в теплой, прозрачной воде и лениво открывает пасть
с двумя рядами зубов. Лоцмана в восторге; они остановились и смотрят, что будет дальше.
Поигравши телом, акула нехотя подставляет под него пасть, осторожно касается зубами, и
парусина разрывается во всю длину тела, от головы до ног; один колосник выпадает и,
испугавши лоцманов, ударивши акулу по боку, быстро идет ко дну.
А наверху в это время, в той стороне, где заходит солнце, скручиваются облака; одно
облако похоже на триумфальную арку, другое на льва, третье на ножницы… Из-за облаков
выходит широкий зеленый луч и протягивается до самой средины неба; немного погодя
рядом с этим ложится фиолетовый, рядом с ним золотой, потом розовый… Небо становится
нежно-сиреневым. Глядя на это великолепное, очаровательное небо, океан сначала хмурится,
но скоро сам приобретает цвета ласковые, радостные, страстные, какие на человеческом
языке и назвать трудно.
1890
Попрыгунья
I
На свадьбе у Ольги Ивановны были все ее друзья и добрые знакомые.
— Посмотрите на него: не правда ли, в нем что-то есть? — говорила она своим
друзьям, кивая на мужа и как бы желая объяснить, почему это она вышла за простого, очень
обыкновенного и ничем не замечательного человека.
Ее муж, Осип Степаныч Дымов, был врачом и имел чин титулярного советника.
Служил он в двух больницах: в одной сверхштатным ординатором, а в другой —
прозектором. Ежедневно от 9 часов утра до полудня он принимал больных и занимался у
себя в палате, а после полудня ехал на конке в другую больницу, где вскрывал умерших
больных. Частная практика его была ничтожна, рублей на пятьсот в год. Вот и всё. Что еще
можно про него сказать? А между тем Ольга Ивановна и ее друзья и добрые знакомые были
не совсем обыкновенные люди. Каждый из них был чем-нибудь замечателен и немножко
известен, имел уже имя и считался знаменитостью, или же хотя и не был еще знаменит, но
зато подавал блестящие надежды. Артист из драматического театра, большой, давно
признанный талант, изящный, умный и скромный человек и отличный чтец, учивший Ольгу