Page 33 - Рассказы. Повести. Пьесы

отвинтил и когда?
— Это вы про ту гайку, что под красным сундучком лежала?
— Не знаю, где она у тебя лежала, но только нашли ее. Когда ты ее отвинтил?
— Я ее не отвинчивал, ее мне Игнашка, Семена кривого сын, дал. Это я про ту, что под
сундучком, а ту, что на дворе в санях, мы вместе с Митрофаном вывинтили.
— С каким Митрофаном?
— С Митрофаном Петровым… Нешто не слыхали? Невода у нас делает и господам
продает. Ему много этих самых гаек требуется. На каждый невод, почитай, штук десять…
— Послушай… Тысяча восемьдесят первая статья уложения о наказаниях говорит, что
за всякое с умыслом учиненное повреждение железной дороги, когда оно может подвергнуть
опасности следующий по сей дороге транспорт и виновный знал, что последствием сего
должно быть несчастье… понимаешь? знал! А ты не мог не знать, к чему ведет это
отвинчивание… он приговаривается к ссылке в каторжные работы.
— Конечно, вы лучше знаете… Мы люди темные… нешто мы понимаем?
— Всё ты понимаешь! Это ты врешь, прикидываешься!
— Зачем врать? Спросите на деревне, коли не верите… Без грузила только уклейку
ловят, а на что хуже пескаря, да и тот не пойдет тебе без грузила.
— Ты еще про шилишпера расскажи! — улыбается следователь.
— Шилишпер у нас не водится… Пущаем леску без грузила поверх воды на бабочку,
идет голавль, да и то редко.
— Ну, молчи…
Наступает молчание. Денис переминается с ноги на ногу, глядит на стол с зеленым
сукном и усиленно мигает глазами, словно видит перед собой не сукно, а солнце.
Следователь быстро пишет.
— Мне идтить? — спрашивает Денис после некоторого молчания.
— Нет. Я должен взять тебя под стражу и отослать в тюрьму.
Денис перестает мигать и, приподняв свои густые брови, вопросительно глядит на
чиновника.
— То есть, как же в тюрьму? Ваше благородие! Мне некогда, мне надо на ярмарку; с
Егора три рубля за сало получить…
— Молчи, не мешай.
— В тюрьму… Было б за что, пошел бы, а то так… здорово живешь… За что? И не
крал, кажись, и не дрался… А ежели вы насчет недоимки сомневаетесь, ваше благородие, то
не верьте старосте… Вы господина непременного члена спросите… Креста на нем нет, на
старосте-то…
— Молчи!
— Я и так молчу… — бормочет Денис. — А что староста набрехал в учете, это я хоть
под присягой… Нас три брата: Кузьма Григорьев, стало быть, Егор Григорьев и я, Денис
Григорьев…
— Ты мне мешаешь… Эй, Семен! — кричит следователь. — Увести его!
— Нас три брата, — бормочет Денис, когда два дюжих солдата берут и ведут его из
камеры. — Брат за брата не ответчик… Кузьма не платит, а ты, Денис, отвечай… Судьи!
Помер покойник барин-генерал, царство небесное, а то показал бы он вам, судьям… Надо
судить умеючи, не зря… Хоть и высеки, но чтоб за дело, по совести…
1885

Унтер Пришибеев

— Унтер-офицер Пришибеев! Вы обвиняетесь в том, что 3-го сего сентября оскорбили
словами и действием урядника Жигина, волостного старшину Аляпова, сотского Ефимова,
понятых Иванова и Гаврилова и еще шестерых крестьян, причем первым трем было нанесено
вами оскорбление при исполнении ими служебных обязанностей. Признаете вы себя