Page 45 - Рассказы. Повести. Пьесы

нее силу; но немножко далее она, вероятно, сливалась с другой такою же речонкой, потому
что шагах в ста от холма по ее течению зеленела густая, пышная осока, из которой, когда
подъезжала бричка, с криком вылетело три бекаса.
Путники расположились у ручья отдыхать и кормить лошадей. Кузьмичов, о.
Христофор и Егорушка сели в жидкой тени, бросаемой бричкою и распряженными
лошадьми, на разостланном войлоке и стали закусывать. Хорошая, веселая мысль, застывшая
от жары в мозгу о. Христофора, после того, как он напился воды и съел одно печеное яйцо,
запросилась наружу. Он ласково взглянул на Егорушку, пожевал и начал:
— Я сам, брат, учился. С самого раннего возраста бог вложил в меня смысл и понятие,
так что я не в пример прочим, будучи еще таким, как ты, утешал родителей и наставников
своим разумением. Пятнадцати лет мне еще не было, а я уж говорил и стихи сочинял
по-латынски всё равно как по-русски. Помню, был я жезлоносцем у преосвященного
Христофора. Раз после обедни, как теперь помню, в день тезоименитства благочестивейшего
государя Александра Павловича Благословенного, он разоблачался в алтаре, поглядел на
6
меня ласково и спрашивает: «Puer bone, quam appellaris?» А я отвечаю: «Christophorus
7
sum» . А он: «Ergo connominati sumus», то есть, мы, значит, тезки… Потом спрашивает
по-латынски: «Чей ты?» Я и отвечаю тоже по-латынски, что я сын диакона Сирийского в
селе Лебединском. Видя такую мою скороспешность и ясность ответов, преосвященный
благословил меня и сказал: «Напиши отцу, что я его не оставлю, а тебя буду иметь в виду».
Протоиереи и священники, которые в алтаре были, слушая латинский диспут, тоже немало
удивлялись, и каждый в похвалу мне изъявил свое удовольствие. Еще у меня усов не было, а
я уж, брат, читал и по-латынски, и по-гречески, и по-французски, знал философию,
математику, гражданскую историю и все науки. Память мне бог дал на удивление. Бывало,
которое прочту раза два, наизусть помню. Наставники и благодетели мои удивлялись и так
предполагали, что из меня выйдет ученейший муж, светильник церкви. Я и сам думал в Киев
ехать, науки продолжать, да родители не благословили. «Ты, говорил отец, весь век учиться
будешь, когда же мы тебя дождемся?» Слыша такие слова, я бросил науки и поступил на
место. Оно, конечно, ученый из меня не вышел, да зато я родителей не ослушался, старость
их успокоил, похоронил с честью. Послушание паче поста и молитвы!
— Должно быть, вы уж все науки забыли! — заметил Кузьмичов.
— Как не забыть? Слава богу, уж восьмой десяток пошел! Из философии и риторики
кое-что еще помню, а языки и математику совсем забыл.
О. Христофор зажмурил глаза, подумал и сказал вполголоса:
— Что такое существо? Существо есть вещь самобытна, не требуя иного ко своему
исполнению.
Он покрутил головой и засмеялся от умиления.
— Духовная пища! — сказал он. — Истинно, материя питает плоть, а духовная пища
душу!
— Науки науками, — вздохнул Кузьмичов, — а вот как не догоним Варламова, так и
будет нам наука.
— Человек — не иголка, найдем. Он теперь в этих местах кружится.
Над осокой пролетели знакомые три бекаса, и в их писке слышались тревога и досада,
что их согнали с ручья. Лошади степенно жевали и пофыркивали; Дениска ходил около них
и, стараясь показать, что он совершенно равнодушен к огурцам, пирогам и яйцам, которые
ели хозяева, весь погрузился в избиение слепней и мух, облеплявших лошадиные животы и
спины. Он аппетитно, издавая горлом какой-то особенный, ехидно-победный звук, хлопал по
своим жертвам, а в случае неудачи досадливо крякал и провожал глазами всякого

6 Добрый мальчик, как тебя зовут? (лат.).

7 Христофор (лат.).