Page 53 - Дикая собака Динго,или Повесть о первой любви

из отряда.
А Коля в теплой шапке – он еще не успел ее снять, – подняв бледное лицо, молча
смотрел ему в глаза. И от гнева у него не хватало голоса.
Он тихо произнес:
– Ну, скажи еще что-нибудь про нее, и я не посмотрю, что ты такой толстый, – я скручу
тебя, как щенка, и выброшу на улицу!
– Это ты-то меня скрутишь? – с громким хохотом ответил мальчик. – Да ты меня с места
не сдвинешь!
Коля схватил его за грудь, но, ослабевший после болезни, не мог его даже покачнуть.
А меж тем мальчик занес уже руку над Колей, готовый стукнуть его кулаком.
Тогда Филька, не размышляя больше ни о чем, распрямил свою ладонь, очень твердую
от привычки хвататься за деревья, и ребром ударил толстого мальчика под колени с такой
силой, что тот кубарем полетел на пол.
Коля не успел получить удара. А Филька быстро выхватил дошку и, бережно отряхнув ее
от пыли, повесил на крючок. Таким образом, он сделал сразу два дела и немедля принялся за
третье. Он подошел к мальчику, ошеломленному от падения, и, взяв его за плечи, осторожно
поставил на ноги. Потом погрозил ему обмороженным пальцем, на котором повязка была уже
вся в грязи и болталась.
– Ты у нас в городе и в школе еще совсем чужой, – сказал Филька, – и я прошу тебя
очень: будь хоть раз человеком. И ты будешь им, я даю тебе честное слово!
Он успел сказать это как раз вовремя, потому что в ту же минуту заметил перед собой
Аристарха Аристарховича Аристархова. Руки его были на этот раз опущены и не занимали
много места, так как рядом по одну сторону от него стоял Костя-вожатый, человек еще совсем
юный, а по другую – директор, старый и добрый человек.
– Сейчас же отыщите Татьяну Сабанееву и пришлите ко мне, – сказал Аристарх
Аристархович.
И в голосе его они не услышали ни одного звука, похожего на милость.
Тогда толстый мальчик посмотрел на Фильку, Филька – на него, и оба они взглянули на
Колю и втроем низко поклонились Аристарху Аристарховичу Аристархову.
Им уж не хотелось ни драться, ни ссориться друг с другом.
– Где же мы ее найдем? – сказали они. – Мы ее нигде не видели. Как же мы ее к вам
пошлем, Аристарх Аристархович?
Сказав так, они отодвинулись в сторону и, обнявшись, пошли, занимая всю дорогу и
напевая негромко песенку, знакомую всем:

Не надо, не надо, не надо, друзья,
Гренада, Гренада, Гренада моя…

XVIII

Целое утро они пели эту песенку, а Таня все не приходила в класс. Когда же не пришла
она на уроки и в последний час, они перестали петь. Они сидели тихо, как все остальные, и
пальцы не держали пера, память ничего не помнила.
Так же тиха и рассеянна была и Александра Ивановна. Ее лицо, которое нравилось им
всегда своей красотой и весельем, теперь выражало тревогу, и звездочка ее сияла им в глаза
как будто не так ярко, как прежде.
– Где же она, куда могла уйти? Вот уж последний урок, а Тани нет ни здесь, ни дома.
Неужели мы не найдем ее, дети? – спрашивала Александра Ивановна. – Ведь есть же у нее
друзья! Или нет их – так выходит?
Странен был вид опустевшей после занятий школы. Шум утихает, как дождь,
пролившийся внезапно над лесом. Еще под тяжестью капель вертится лист на осине, а средь