Page 16 - Голова профессора Доуэля

— Боже, как я плясала этот танец! — вскричала однажды Брике, заливаясь слезами.
Пришлось перейти к иным развлечениям.
Брике капризничала, требовала ежеминутно зеркало, изобретала новые причёски,
просила подводить ей глаза карандашом, белить и румянить лицо. Раздражалась
бестолковостью Лоран, которая никак не могла постигнуть тайн косметики.
— Неужели вы не видите, — раздражённо говорила голова Брике, — что правый глаз
подведён темнее левого. Поднимите зеркало выше.
Она просила, чтобы ей принесли модные журналы и ткани, и заставляла драпировать
столик, на котором была укреплена её голова.
Она доходила до чудачества, заявив вдруг с запоздалой стыдливостью, что не может
спать в одной комнате с мужчиной.
— Отгородите меня на ночь ширмой или, по крайней мере, хоть книгой.
И Лоран делала «ширму» из большой раскрытой книги, установив её на стеклянной
доске у головы Брике.
Не меньше хлопот доставлял и Тома.
Однажды он потребовал вина. И профессор Керн принуждён был доставить ему
удовольствие опьянения, вводя в питающие растворы небольшие дозы опьяняющих веществ.
Иногда Тома и Брике пели дуэтом. Ослабленные голосовые связки не повиновались.
Это был ужасный дуэт.
— Мой бедный голос… Если бы вы могли слышать, как я пела раньше! — говорила
Брике, и брови её страдальчески поднимались вверх.
Вечерами на них нападало раздумье. Необычайность существования заставляла даже
эти простые натуры задумываться над вопросами жизни и смерти.
Брике верила в бессмертие. Тома был материалистом.
— Конечно, мы бессмертны, — говорила голова Брике. — Если бы душа умирала с
телом, она не вернулась бы в голову.
— А где у вас душа сидела: в голове или в теле? — ехидно спросил Тома.
— Конечно, в теле была… везде была… — неуверенно отвечала голова Брике,
подозревая в вопросе какой-то подвох.
— Так что же, душа вашего тела безголовая теперь ходит на том свете?
— Сами вы безголовый, — обиделась Брике.
— Я-то с головой. Только она одна у меня и есть, — не унимался Тома. — А вот душа
вашей головы не осталась на том свете? По этой резиновой кишке назад на землю вернулась?
Нет, — говорил он уже серьёзно, — мы как машина. Пустил пар — опять заработала. А
разбилась вдребезги — никакой пар не поможет…
И каждый погружался в свои думы…

НЕБО И ЗЕМЛЯ

Доводы Тома не убеждали Брике. Несмотря на свой безалаберный образ жизни, она
была истой католичкой. Ведя довольно бурную жизнь, она не имела времени не только
думать о загробном существовании, но даже и ходить в церковь. Однако привитая в детстве
религиозность крепко держалась в ней. И теперь, казалось, наступил самый подходящий
момент для того, чтобы эти семена религиозности дали всходы. Настоящая жизнь её была
ужасна, но смерть — возможность второй смерти — пугала её ещё больше. По ночам её
мучили кошмары загробной жизни.
Ей мерещились языки адского пламени. Она видела, как её грешное тело уже
поджаривалось на огромной сковороде.
Брике в ужасе просыпалась, стуча зубами и задыхаясь. Да, она определённо ощущала
удушье. Её возбуждённый мозг требовал усиленного притока кислорода, но она была лишена
сердца — того живого двигателя, который так идеально регулирует поставку нужного
количества крови всем органам тела. Она пыталась кричать, чтобы разбудить Джона,