Page 115 - Лабиринт

Толик и оттолкнулся от березового ствола.
Отца и Темку он заметил издалека — они были одеты по-походному, за плечами
торчали рюкзаки.
— Давай скорей! — нервно сказал отец. — Уходим. Видишь, какой дождь!
Толик взял у Темки свой рюкзачок, натянул на мокрые плечи.
— Скорей! — повторил отец. — Если сейчас опоздаем, торчать нам тут до завтра.
Он пошел впереди размашистыми шагами, подгоняя как бы их своим примером.
— А может, останемся, Петр Иванович! — спросил весело Темка и сбросил рубашку.
Капли защелкали по его спине с темным пятном. — Дождь-то совсем теплый.
— Оденься, — обеспокоенно сказал отец.
Но Темка, размахивая рубашкой и рюкзаком, молча побежал вперед, в дождь, и Толик
понял, чему радуется Темка.
Толику снова стало больно, но он вспомнил себя, как глядел он утром на жеребенка,
как хотел броситься в траву, усыпанную росой, как счастливо и хорошо было ему, и заставил
себя понять дружка. Темка сделал все, он слышал это сам. Темка сделал все, что мог, и
больше ни в чем не виноват.
Темка радовался по справедливости, Темка имел право радоваться сегодня.

5

Пароход медленно шел вверх по течению, преодолевая скорость реки, и Толик коротал
время, глядя, как по-осеннему пузырится река под ударами дождевых капель.
Он молчал почти всю дорогу, неразговорчивым был и отец; один Темка веселился,
шутил, бродил по пароходу, заглядывал во все уголки.
В город они вернулись утром, и Темка с отцом проводили Толика до трамвайной
остановки. Отец смотрел хмуро. Темка же, напротив, был весел и, махнув рукой, крикнул на
прощанье:
— Приходи!
Звякнув, трамвай тронулся, и Толик вдруг вспомнил толстого дядьку с трубой. Он
похоронил друга и играл на улице печальную музыку, и все над ними смеялись, не понимая.
Сейчас было почти так же. «Приходи!» — крикнул ему Темка, но это прозвучало
совсем не так. «Прощай!» — прозвучало это, и хоть Толик не схоронил своего друга, но
потерял его. Потерял навсегда…
Трамвай уползал медленно и осторожно. Темка с отцом уменьшались, и не хватало
лишь толстого дядьки с трубой, чтобы стало совсем горько…
Дома Толика встретили так, будто в самом деле явился бог. Ну, мама — понятно, она
засмеялась по привычке, всплеснула руками, обняла его, словно не видела сто лет. Но бабка,
с чего бы она-то… Бабка обрадовалась тоже, глазки ее засветились, она зашвыркала носом,
так расчувствовалась при виде внука, будто и не надеялась увидеть его. Что-то такое
случилось с ней.
Толик пожал плечами, бросил рюкзачок, помылся не торопясь, поглядывая на
радостную маму.
Если бы она не веселилась так, нужно было рассказать ей про отца, рассказать, что он
не вернется, но, похоже, мама совсем и не думала о старом. Все уже кончилось для нее.
Кончилось благополучно, и что тут теперь говорить без толку?
Пока Толик ел, мама куда-то засобиралась, улыбаясь и приговаривая, как она удивлена,
что он вернулся раньше срока.
Толик насторожился, слушая ее болтовню, а мама, покрутившись перед зеркалом,
сказала:
— Я пошла!
— Куда ты? — спросил строго Толик, но мама словно и не услышала, каким он тоном
это говорил.