Page 123 - Лабиринт
P. 123

недвижимое или движимое?
                     — А? — не поняла баба Шура.
                     — Имущество,  говорю,  какое  завещаете? —  закричал  нотариус,  думая,  что,  видно,
               бабка глуховата. — Движимое или недвижимое?
                     — Деньги! — сказала, серея, бабка.
                     — Наличные или на книжке? — спросил, успокаиваясь, нотариус.
                     — На книжке, — проговорила бабка.
                     — Значит, так, — заговорил нотариус, записывая что-то в свои бумаги. — Завещаются
               деньги в сумме…
                     — Девять тысяч…
                     — В новых? — охнул Толик.
                     — В новых! — гордо откликнулась бабка.
                     Нотариус отложил «вечное перо», подозрительно уставился на бабку.
                     — Вы кто? — спросил он, неожиданно оборачиваясь к маме и отцу.
                     С тех пор как кругляш вкатился в комнату, отец и мать стояли растерянные, бросив
               свои чемоданы, и, словно интересное кино, разглядывали происходящее.
                     — Я дочь, — помешкав, ответила мама. — Это мой муж, а это сын.
                     — Ага! —  обрадованно  сказал  нотариус  и  потрогал  ладошкой  свой  верхний  шар. —
               Живете вместе?
                     — Жили, — тахо ответила мама. — Завтра уезжаем.
                     Нотариус  вышел  из-за  стола,  подкатился  к  маме.  Он  был,  наверное,  ей  до  плеча,  не
               выше, и Толик едва удержался, чтобы не рассмеяться.
                     — На новую квартиру? Кооператив?
                     — Нет, — удивилась мама, — в другой город. Почему вы решили?
                     Нотариус вернулся за стол, удивленно посмотрел на бабку.
                     — Вы дочери деньги завещаете? — спросил он ее.
                     Баба Шура взметнула брови домиком, грозно посмотрела на маму. Будто настал ее час.
               Будто она прокурор теперь и вынесет свой приговор маме.
                     — Нет! — сказала бабка твердо. — Не дочери. А вот ему, — и повернула сухой палец в
               сторону Толика.
                     Толик засмеялся. Все понял он. Снова бабка представление ломает. На один вечер и
               хватило-то честности. Опять за свое. Опять за старое.
                     — И до совершеннолетия деньги мои не трогать! — сказала она нотариусу.
                     Он сморщил лоб, склонился над бумагами, но тут же откинул «вечное перо».
                     — Нет! — воскликнул он. — Непонятно!
                     И снова скатился со стула, задвигался по комнате.
                     — Деньги  имеете, —  воскликнул  он, —  а  живете  в  таком  помещении! —  обвел  он
               рукой комнату. —  Ведь и прекрасную квартиру в кооперативе построить можно, и мебель
               новую купить.
                     Нотариус подошел к шкафу и вдруг уперся в него плечом. Шкаф скрипнул.
                     — Ну вот! — сказал он, словно что-то кому-то доказывал. — Видите! Рухлядь, розваль!
               А вы деньги мальчику завещаете.
                     Он подкатился к столу, уселся за бумаги. Сказал строго, глядя на бабку:
                     — Вы извините! Я инструкцию нарушаю, переубеждая вас! Но подумайте: мальчику до
               совершеннолетия еще лет шесть, а? И потом, зачем ему деньги? Вырастет, сам заработает, а
               вы, извините, так и помрете в этой комнатушке.
                     Он снял очки, постучал дужкой по столу.
                     — Может, у вас конфликт? — спросил он. — Может, вы сгоряча? Так я потом зайду.
                     Он взглянул на бабку, на маму, на отца, на Толика. Покрутил головой и стал собирать
               бумаги.
                     — А вы, это, — сказала бабка, — вы инструкцию-то не нарушайте. Записывайте, что
               говорят.
   118   119   120   121   122   123   124   125   126   127