Page 150 - Ленька Пантелеев

крышах, на буферах, на вагонных рессорах, в угольных ящиках, в нефтяных баках, - он ехал на
родину. Однажды утром он проснулся и, заметив, что поезд стоит, высунулся наружу. Он
увидел знакомый перрон и высокую застекленную крышу Николаевского вокзала. Сердце его
застучало. Он был в Петрограде.
ГЛАВА X
Он шел по Невскому - оборванный, длинноволосый, босой, перепачканный углем и
нефтью - и ему не верилось, что он шагает по родной земле. Слезы текли по его лицу, оставляя
белые полосы на перемазанных углем щеках.
Больше трех лет прошло с тех пор, как он уехал из этого города. И вот он возвращается.
Но разве это тот самый Ленька идет, который нотой 1918 года подъехал на извозчике к
Николаевскому вокзалу и, увидев этот вокзал, с трепетом подумал: неужели ему и правда
предстоит такой далекий путь, неужели он на все лето едет в деревню?
Нет, это уже не тот Ленька.
Он шагает по Невскому и с удивлением думает, почему это никто не смотрит на него и не
показывает пальцами. Но таких, как он, на улицах очень много. Да и сам Петроград выглядит
не таким чистеньким и нарядным, каким он выглядел четыре года назад. Город еще не
оправился от разрухи. Уже отгремели пушки, но пахнет еще порохом гражданской войны.
Булыжные мостовые разворочены. В витринах зияют огромные трещины. Люди выглядят
больными и голодными, хотя на улицах уже попахивает жареными пирожками и над
магазинами красуются новенькие, нарядные вывески: "Кафе", "Хлеб и булки", "Продукты
питания"...
С трепетом поднимался Ленька по широкой полутемной лестнице, где каждая ступенька
и даже каждая выбоина на ступеньке были знакомы ему и напоминали детство.
Клеенка на дверях была ободрана. Звонок не звонил. Ленька стучал минут пять. Наконец
дверь наполовину отворилась. Из-за цепочки выглянула незнакомая женщина, старуха с
завязанной щекой. У Леньки срывался голос, когда он спросил, дома ли Александра
Сергеевна.
- Пошел, пошел, - ответила ему старуха и захлопнула дверь.
Ленька опешил, но, подумав и подождав, опять постучал. Женщина, не открывая двери,
стала ругаться. Она заявила, что если Ленька сию же минуту не уйдет, она позвонит в домовой
комитет и его заберут куда следует.
- Вы не ругайтесь, пожалуйста! - закричал Ленька. - Вы мне только скажите: Александра
Сергеевна здесь живет?
- Никаких Александр Сергеевн здесь нету, - сказала женщина и, помолчав, добавила: -
Уходи, пожалуйста...
Ленька, понурый, поплелся вниз. Он перешел улицу и заглянул в окна второго этажа. За
окном - в бывшей детской - висела клетка с чижиком или канарейкой. На подоконниках стояли
горшки с цветами. Форточка в бывшей столовой была заткнута полосатой подушкой.
До вечера Ленька бродил по городу. Вечером он решил поискать кого-нибудь из родных.
На Екатерининском канале{222} жила его тетка, мамина сестра. Ни номера дома, ни номера
квартиры он не помнил. Только случайное детское воспоминание помогло ему отыскать этот
дом. На высокой глухой стене он увидел огромный железный плакат: "Какао Жорж Борман".
Толстый розовощекий повар в белом колпаке и в таком же переднике, зловеще улыбаясь,
помахивал над головой банкой с какао. Ленька вспомнил, что этого повара он почему-то
страшно боялся в детстве. Когда они с матерью подъезжали или подходили к этому дому, он
отворачивался и зажмуривался. Этот повар снился ему иногда по ночам, как и позеленевший
от петербургских туманов памятник композитору Глинке у Мариинского театра.
...Парадный подъезд был закрыт. Ленька поднялся по черной лестнице и позвонил.
Облако вкусного пара ударило ему в лицо. На пороге стояла перед ним с поварешкой в руке
его тетка. Не слишком храбро смотрела она на маленького оборванца.
- Что тебе нужно, мальчик? - спросила она, попятившись.
Ленька шагнул вперед. Сорвал с головы рваную кепку с полуоторванным козырьком,